Она медленно села.

Как всегда, при виде Ксавье у нее захватило дух, а сердце бешено застучало. Он был в грязной одежде, однако успел смыть с лица кровь и грязь. И конечно, он уже давно сбрил отросшую в рабстве бороду. Несмотря на рваную одежду, на висевшую на перевязи руку и повязку на голове, он все равно ослеплял своим великолепием.

– Я не хотел тебя будить, – сказал Ксавье.

Алекс нервно облизнула губы. Ах, как бы ей хотелось оказаться в его объятиях! Прижаться к нему!

– Я не спала. Разве я смогла бы заснуть? Ксавье… спасибо тебе за все.

Его ноздри затрепетали. Между ними возникло нечто новое. Теперь они понимали, что их встреча неизбежна и что попытка расстаться была и будет огромной ошибкой.

– Я не мог бросить тебя одну в Триполи, Александра.

Алекс спустила ноги с койки. На ней все еще было мусульманское одеяние. Наверняка оно выглядело таким же грязным и изодранным, как и его.

– Пожалуйста, войди.

– Этого не следует делать, – неохотно возразил он.

Алекс удивленно захлопала ресницами и несмело улыбнулась, догадавшись, что Ксавье беспокоится о ее репутации.

– Меня не волнует то, что подумают на корабле. Они и так наверняка не скажут обо мне ничего хорошего. Ведь я целых два года провела в гареме.

– Никому и в голову не приходит думать о тебе подобным образом, – резко ответил он. – Никому и в голову не приходит ничего, кроме того, что ты отважна и прекрасна.

– Пожалуйста, войди, – горячо воскликнула она. – Нам надо поговорить.

Блэкуэлл закрыл за собой дверь.

Алекс, трепеща от волнения, встала и подошла к нему.

– Я обязана тебе жизнью. Как я могла бы выразить вою благодарность?

Он заглянул ей в глаза. Удивительно, каким нежным стал его взгляд.

– Ты ничем мне не обязана. Так поступил бы любой американец.

– Ксавье, – с трудом сдерживая слезы, она погладила его по щеке. Любовь переполняла все ее существо. Ей самой стало страшно от той силы, которой оказалось наделено это чувство.

Он зажмурился. И не смел пошевелиться.

Алекс нежно гладила его лицо, стараясь вложить в эту ласку весь пыл любви и нежности.

И вот они прижались друг к другу, а их губы встретились. Алекс ощущала, как каждая клеточка ее тела переполнилась счастьем, и молча молилась, с жаром отвечая на его поцелуй: «Слава тебе, Господи! Слава тебе!» По щекам текли слезы.

– Что с тобой? – Он взял ее мокрое лицо в ладони. – Почему ты плачешь?

– Я плачу, потому что счастлива, – прошептала она улыбаясь.

Он долго смотрел ей в глаза и наконец улыбнулся в ответ. У Алекс все перевернулось в груди – так редко доводилось видеть эту чудесную улыбку.

– Я тоже счастлив, – произнес Ксавье.

Обнаженные, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на жесткой койке. Сильные руки Ксавье гладили ей спину, руки, бедра. Алекс вздохнула.

– Как бы я ни хотел, я не могу оставаться с тобой, – прошептал он и с невыразимой нежностью поцеловал округлое плечо.

– Держу пари, что весь экипаж и так знает, чем мы тут занимаемся. – Алекс с улыбкой потерлась носом о его грудь. – Мне на это наплевать, так чего же беспокоиться тебе?

– Мне есть о чем беспокоиться, – мрачно откликнулся Ксавье и сел. Алекс тихонько гладила широкие, иссеченные ужасными шрамами плечи. Он тяжело вздохнул.

– Не уходи, – шепнула она.

– Я должен.

Она ни за что не желала его отпускать. От одной мысли об этом сердце болезненно сжималось в груди. Встав на колени, она прижалась к нему всем телом и легонько куснула за ухо. У него вырвался стон. Алекс потерлась о его спину. Он напряженно замер.