Перед тем как выйти, Панфило нежно поцеловал свою жену, посоветовав ей не принимать близко к сердцу ссору с Розой.

– Ума не приложу, откуда у нее такой характер, – сказал он, засмеявшись. На его красивом лице проступили глубокие морщинки.

– Мне понадобились годы, чтобы угомониться и стать мягче, – произнесла Альба, сдержанно улыбаясь в ответ.

– Так, вероятно, произойдет и с Розой. Она еще молода и вспыльчива. Но давай поговорим об этом позже, хотя ей все таки нужен свой собственный дом.

– И на что они его купят? На жалованье полицейского?

– Нет, на мое!

Откровенно говоря, Альба не хотела, чтобы Роза и Юджин куда то переезжали. И когда бы ни заходил об этом разговор, она выдумывала всевозможные причины, чтобы только отговорить их от подобного шага. Она советовала подождать до тех пор, пока они не насобирают достаточно денег, чтобы хватило на хорошее просторное жилье. А когда Панфило предложил помочь детям, она урезонила супруга, сказав, что его предложение наверняка заденет самолюбие Юджина. Кроме того, говорила она, разве плохо всегда иметь под рукой няню. Ведь трое малышей были сущим бедствием, но под неусыпным оком их бабушки нести бремя воспитания было значительно легче. А еще жить всем семейством под одной крышей считалось неотъемлемой частью итальянской культуры. Именно так жила Иммаколята, а они лишь следовали ее примеру. В душе Альба опасалась, что без Розы и ее семьи это место просто осиротеет и станет совершенно безрадостным, особенно если учесть, что Панфило не так уж часто бывает дома. Дочь, ее муж и дети стали душой этого места, и Альба старалась всеми силами их холить и лелеять. Она обожала своих внуков, и, укладывая их каждую ночь в постель, читала детишкам рассказы, сама получая от этого огромное удовольствие. А еще она любила наблюдать, как они резвятся в оливковой роще. Однако самым главным было то, что они помогли ей справиться с тяжелой утратой. Если бы не Роза и ее семья, то Альба, обезумев от горя, наверняка скатилась бы, как и ее племянница, в пропасть. Ее сердце было разбито. Но Альба не позволяла чувствам взять над собой верх.

Козима стояла у раковины, моя посуду, и вспоминала свой сон. Неожиданно в окне появилось лицо Люка. Войдя внутрь, он обнял ее и поцеловал в щеку. Альба отвернулась, не желая нарушать их общения – столь интимного и исполненного нежности.

– Я хочу увезти тебя куда нибудь отсюда хотя бы на один день, если, конечно, твоя семья отпустит тебя.

Лицо Козимы раскраснелось от удовольствия, и сердце Альбы радостно вздрогнуло.

– Конечно, поезжайте. Ты заслуживаешь того, чтобы немного поразвлечься.

Выпустив Козиму из объятий, Люк прислонился к буфету.

– С утра моя мама невыносима. Я должен срочно куда нибудь исчезнуть.

– А что с ней?

– Она очень взволнована, ожидая приезда Панфило, ее нервы просто не выдерживают. Она то и дело сидит в позе лотоса на террасе, пытаясь хоть как то успокоиться. А ведь это совсем не просто, когда прямо за стеной моему отцу и профессору так нравится устраивать ожесточенные политические дебаты! – Люк вздохнул. – Завтра в замок нагрянет целая армия флористов, стилистов, визажистов и их помощников, поэтому мне нужно срочно куда нибудь исчезнуть на это время.

– Ты мог бы помочь нам в траттории, – улыбнувшись, предложила Козима. – Розы не будет, она вызвалась помочь Панфило.

– Насчет этого можно было и не сомневаться.

Альба, вспомнив дерзкую выходку своей дочери, вдруг подумала: а что, если Люк с Козимой знают то, что неизвестно ей.

– Ума не приложу, какой Панфило от нее толк, – сказала Альба, закидывая удочку.

– Да Роза просто очарована этим местом, – сказала Козима. – Мне почему то кажется, что по ночам она тайком ходит к флигелю.

– А зачем ей это надо?

– Да просто так, ищет приключений…

– В этом старом здании?

– Для нее оно по прежнему полно жизни.