|
Victor Hugo, Navarin. -- Господин Дюран! Ядер! -- Господин Дюран, в носовой части открылась течь. -- Господин Дюран, посмотрите на мою голову, на мою руку, видите как течет кровь! И имя господина Дюрана, тимермана-хирурга-констапеля, разносилось от палубы до трюма, невзирая на шум и сумятицу, всегда сопровождающие такое лютое и жаркое сражение, какое происходило между бригом и корветом. И действительно, "Копчик", при каждом производимом им залпе дрожал и трещал в своих составах, как бы готовясь рассеяться. -- Господин Дюран, ядер! -- Течь! -- Моя нога! -- повторяли разные торопливые голоса. -- Но, Боже мой! Дайте срок, я не могу всего разом делать! Высылать ядра наверх, исправлять внизу повреждения, осматривать ваши раны. Надобно сперва исполнить необходимое, а потом уже заняться вами, негодные крикуны, ибо к чему вы теперь годны? Вы также бесполезны, как рея без парусов и ликтросов. -- Констапель! Ядер! Скорее ядер! -- Ядер? Праведный Боже! Какие выстрелы! Если эта песня продлится еще четверть часа, так и конец зарядам. Возьмите, друзья мои, берегите их. Это последние. Тогда господин Дюран бросил кокор, взял конопатный молоток и поспешил остановить течь. -- Черт побери! Я сильно страдаю, -- простонал шкипер Зели. Он лежал на полу, в орлопе, едва освещенном тщательно запертым фонарем; правое бедро его висело только на одном клочке тела, левое совсем было оторвано. Вокруг него стенали другие раненые, брошеные там и сям, в ожидании, когда господину Дюрану позволит возможность сменить конопатку на хирургический нож. -- Мочи нет! Какая у меня жажда, -- продолжал Зели, -- я чувствую себя крайне слабым. Едва слышу, как говорят наши пушки, насморк, что ли у них? Напротив, залпы в то время были сильнее и громче, нежели прежде, но слух шкипера Зели был уже ослаблен приближением смерти. -- О! Какая у меня жажда, -- простонал он опять, -- и мне холодно, мне, которому сейчас было так жарко. Затем, обратился к одному собрату: Послушай ты, Поляк, что тебя так коробит? Ох! Ты бездельник! Плохо, что ли? Вот и глаза закатил. -- Дюран, приди же сюда, ради Бога! -- закричал снова Зели, -- приди осмотреть мою ногу, любезный. -- Через минуту я к твоим услугам; еще один удар конопаткой, и повреждение, имеющееся в грузовой ватерлинии, исчезнет, как след весла на поверхности воды. Ну, вот дошла и до тебя очередь; что, брат, видно пристукнули? -- Да, немножко, -- отвечал Зели. Дюран снял фонарь и поднес его к шкиперу Зели, который скорчил род улыбки, гордясь изумлением Дюрана. -- Смотри, пожалуйста, -- сказал тимерман-хирург-констапель, -- где же твоя другая нога, затейник? -- Там, на баке, еще может быть... Освободи меня, прошу, и от этой: она мне в тягость. Кажется, будто мне привязали тридцатишестифунтовое ядро к ноге. Разглядывая ногу шкипера Зели, господин Дюран покачал головой, просвистел, правда, очень тихо, арию из "Розового Духа", и окончив ее, сказал: -- Тебя отработали, друг мой. |
