|
.. -- Ах! Да, правда, и очень! -- О! Очень. -- Так если ты добрый товарищ, возьми моей пистолет и раскрои мне череп. -- Я только что хотел предложить тебе это. -- Спасибо. -- Не будет ли наперед от тебя какого-нибудь поручения? -- Нет. Ах! Постой: на, вот мои часы, отдай их Грен де Селю. -- Хорошо. Ну... -- Ах! Я позабыл; если капитан не разорвется там наверху как мушкетон, передай ему от меня, что он командовал молодцом. -- Хорошо. Итак... -- Так ты полагаешь, что я, как говорится... -- Какой странный человек! Неужели ты думаешь, что я стал бы подшучивать над своим другом? -- Разумеется, нет. Между тем все-таки это грустно... Бррр. Как холодно! Я почти не в состоянии говорить... Мне кажется, будто язык мой тяжел как кусок свинца. Насилу ворочается... Прощай, любезный. Еще раз твою руку... Ну, готов ли? -- Совсем. -- Смотри же! Не дай промаха! Стреляй!.. Вот я и вылечен... Он упал. -- Бедняга! -- сказал Дюран. И это было надгробным словом шкиперу Зели. Господин Дюран, может быть, желал бы окончить все свои операции таким геройским образом, но прочие его клиенты, устрашенные жестокостью припарки, которая однако столь хорошо помогла шкиперу Зели, предпочли пластыри из пакли с жиром, которые почтенный доктор прикладывал всем и на все, с добавлением утешений для умирающих. Например: "после нас конец всему миру", или: "Будущая кампания должна быть жестока, зима холодна, вино дурно..." и множества других подобных любезностей, предназначенных к услаждению последних минут этих бедных пиратов, которые с сокрушением расставались со своим буйным существованием, не зная, наверное, куда они идут. Господин Дюран был внезапно прерван среди своих духовных и мирских забот, Грен де Селем, упавшим как бомба, в груду семи умирающих и одиннадцати мертвых. -- Мешать мне, что ли ты пришел сюда, собака? -- сказал доктор и юнга получил пощечину, могущую сшибить носорога. -- Нет, господин Дюран, напротив, наверху спрашивают зарядов, ибо все вышли при последнем залпе; между тем, как английский корвет все еще держится; он теперь гладок как плашкоут, но такой производит огонь, что небу жарко... Ах! И к тому же у меня отстрелен палец пулей, -- посмотрите господин Дюран. -- Не хочешь ли ты, чтоб я терял время, осматривая твою царапину, оборвыш негодный! -- Благодарю, господин Дюран; выходит, что лучше быть так, нежели без руки, -- сказал Грен де Сель, обертывая наскоро остаток своего пальца паклею. -- Но, смотрите, -- прибавил он, -- вот пациент к вам прибыл, господин доктор. То был один раненый, которого спускали в трюм, но так как он был худо привязан, то упал и умер на рострах. -- Еще один вылечен, -- сказал Дюран, который был погружен в размышление, чем можно заменить недостаток в ядрах. |
