— Я... да я... — начала она — и останови¬лась.

Что придумать в свое оправдание? Она не желает, не смеет больше лгать ему. Она мол¬чала и просто смотрела на него. На лице Хантера внезапно появилось лукавое выраже¬ние.

— Надеюсь, ты простишь мне розыгрыш, дорогая моя Пернел? Я просто, как обычно, вел шутливый разговор... со своей десятилет¬ней племянницей.

— Племянницей? — скорее обессиленно, чем обрадованно воскликнула Пернел, и ра¬дость снова вернулась к ней! — Я... я тебя... ненавижу!

Любовь светилась в ее глазах, и они оба дружно расхохотались.

— Не надо ненависти, любовь моя! Лучше люби меня! Теперь мне совершенно понятна твоя реакция на этот разговор. Я заключил: раз уж подслушиваешь — я тебя очень инте¬ресую.

— Эта Лили чуть не свела меня с ума, — сдалась Пернел.

— А как мне хотелось в то самое воскре¬сенье, чтобы ты была со мной на нашем се¬мейном празднике!

— У вас было в тот день семейное торже¬ство? — Она таяла от блаженной мысли: он мечтал быть вместе с ней!

— Да, мои родители праздновали сороко¬вую годовщину свадьбы. Я совсем забыл, что у них «рубиновая свадьба». Вот моя драго¬ценная Лили и позвонила напомнить дяде. Но я не позвал тебя с собой, моя дорогая, — не хотел, чтобы у родителей моих сложилось превратное представление о наших с тобой отношениях. Однако... — он помолчал и серьезно посмотрел ей в глаза, — мы поедем к моим родителям завтра, если, конечно, ты непротив.

«Против»? Боже мой, «против»! О чем это он говорит? Волнение ее достигло предела, все чувства обострились, ей казалось, она слышит стук двух сердец — своего и Хантера.

— О, я... нет, но...

— Знаю, я эгоистичен — желаю вот по¬красоваться перед всей семьей. — Он замол¬чал было, но тут же продолжил: — Давай лучше сначала поедем к твоим родителям.

— К моим родителям? — Она страшно смутилась.

Хантер легонько прикоснулся губами к ее лбу, заглянул ей в глаза и торжественно за¬говорил:

— Дорогая! По-твоему, нам двоим здесь слишком тесно. Что ж, уберем стену, разде¬ляющую наши дома, — и места вполне до¬статочно. Участок очень большой, можно и еще что-нибудь построить — вдруг понадо¬бится.

— Что такое? — Пернел едва дышала. — Что ты имеешь в виду?

— Любовь моя, я понимаю: может быть, я делаю все не так, как нужно. Но, помоги мне Бог, просто не знаю, как лучше. Теперь я твердо знаю, чего не хватает в моей жиз¬ни — тебя, женщины, которую я люблю. Ты мне так нужна! Я нашел тебя и не хочу по¬терять. Хочу, чтобы ты жила со мной, делила со мной мою жизнь. Хочу по вечерам приез¬жать в дом, где ты ждешь меня. Хочу всегда быть с тобой, моя дорогая, любимая! Хочу жениться на тебе.

— О, Хантер! Но это... это так чудесно — нам быть вместе!

— Так ты выйдешь за меня замуж? Ты со¬гласна? — Он как будто не мог еще верить, пока она не скажет твердое «да».

— Да, я выйду за тебя, — почти прошеле¬стела она.

Хантер глубоко, облегченно вздохнул:

— Слава Богу! — Взял ее за руки, собира¬ясь прижать к себе, — и вдруг остановил¬ся. — И ты отменишь свое сегодняшнее... свидание под сенью Мельпомены?

— «С-свидание... под сенью Мельпоме¬ны»?..

— Ну да, с твоим другом Джулианом!

— Ох! — вздохнула Пернел. Он снова рев¬нует.