– Спорили?

– Невозможно было определить, сэр. Голоса были приглушены.

– Но можно сказать, что говорили на повышенных тонах?

– Все может быть, сэр. Утверждать не возьмусь.

– Очень хорошо. Что произошло дальше?

– Когда стало ясно, что никто не собирается открывать дверь, решено было ее взломать и войти. Что мы с констеблем Пауэлл и сделали. Мы как рассуждали: а вдруг полученные ранее данные устарели? Вдруг девушка держит отца под прицелом… или даже застрелила его?!

– Никто не оспаривает ваше решение, сынок, – успокоил Чамберс. – Хотя в головах у журналистов может возникнуть иная, более предвзятая интерпретация событий.

– Я знал, что поступаю по закону, сэр, как нас учили. Я бы поступил точно так…

– Да‑да. Прекрасно. Избавьте нас от самооправданий, констебль Уорбертон. Что произошло, когда вы вошли в дом? Вы и констебль Нерис Пауэлл проникли туда через главный вход, как я понял?

Чамберс посмотрел на Пауэлл, и даже этого короткого взгляда хватило, чтобы Энни поняла: он не одобряет, что в отряде спецназа служит женщина. Они оба работали в центральном управлении. Возможно, пути их уже пересекались.

– Да, сэр, – подтвердил Уорбертон. – Мы проникли в здание согласно приказу, констебль Пауэлл и я.

Нерис Пауэлл грустно улыбнулась, чтобы приободрить его.

– Что случилось дальше?

– Мы оказались в прихожей, очень длинной и темной. Еще день был, а там – темень и никакого источника света.

– У вас был фонарик? – спросил Маклафлин.

– Да, сэр, на поясе.

– Вы его включили?

Уорбертон помедлил перед ответом:

– Нет, сэр. На это просто не хватило времени. Все произошло так быстро. Я нажал на выключатель в прихожей, под лестницей, но в этот момент лампочка перегорела.

– Так. И что было дальше?

Уорбертон отпил глоток кофе и потер рукой скулу:

– Как только мы вошли, в дальнем конце коридора, справа, открылась дверь на кухню… а нам сказали, что там ждут мистер Дойл с дочкой. И у них заряженный пистолет. Я услышал, как что‑то заскрежетало. А потом увидел в коридоре фигуру, вернее, просто чей‑то силуэт, и я мог бы поклясться, он размахивал мечом или другим похожим оружием, как будто хотел напасть. Как я уже сказал, там было темно. Не хватило времени, чтобы глаза привыкли, и мы не успели включить фонарики. Нам только было известно, что в здании пистолет, и я… отреагировал максимально быстро, сэр, как и любой полицейский на моем месте.

– То есть вы выстрелили? – уточнил Чамберс.

– Да, я разрядил свой тазер, сэр. Как нас учили, если кто‑то угрожает ножом или другим холодным оружием.

– Однако же в данном случае вы знали, что оружие в доме – огнестрельное и принадлежит оно Эрин Дойл, а не ее отцу?

– Это верно, сэр. Но он мог им завладеть.

– И за каким‑то чертом застрелить из него полицейского? Вы придерживайтесь фактов, констебль. Сами же говорили, оружие, похожее на меч, не на пистолет. А на самом деле это был обычный костыль.

Уорбертон нервно сглотнул:

– Ну да, сэр. Строго говоря. Но я…

– Строго говоря? Интересно, а как иначе вы бы описали этот предмет? Была ли, по‑вашему, у мистера Дойла хоть одна причина, чтобы напасть на вас с мечом? Или хотя бы с костылем, уж если на то пошло?

– Нет, сэр. Я… просто действовал по обстоятельствам, мы сделали все правильно, как нас учили. Не было времени строить догадки. Может, он решил защитить свою дочь? Может, пока мать ходила в полицию, он понял, что ей грозит тюрьма? Может, он подумал, что они в опасности, ведь все пошло не так, как он ожидал? Я не знаю этого, сэр.