– Нет.

 Мой дядя Роберт – граф, тот самый «Сам». Он каждый год приезжал в Шотландию в конце августа, чтобы поохотиться, порыбачить и принять участие в играх горцев. В каждый свой приезд он посылал за мной с просьбой навестить его. От Джеда я узнал, что дядя Роберт находится сейчас в своей резиденции, однако до сих пор он еще не пригласил меня к себе.

 Айвэн скривил губы:

 – Я думал, ему захочется повидаться с тобой.

 – Немного погодя, надеюсь.

 – Я спрашивал его, – сказал Айвэн и не сразу добавил: – Он сам тебе все скажет.

 Я не испытывал любопытства. Сам и Айвэн знали друг друга уже больше двадцати лет. Их объединяла любовь к скаковым лошадям. До сих пор их питомцев тренировали в одном и том же месте, в Ламборне.

 Сам одобрил брак между Айвэном и вдовой его горячо любимого младшего брата. Во время свадебной церемонии он стоял рядом со мной и сказал, чтобы я приходил к нему, если мне нужна будет помощь. У дяди было пятеро своих детей и еще он опекал полклана племянников и племянниц. Я чувствовал его поддержку после смерти отца.

 Я полагался на себя самого, но сознание того, что дядя где-то рядом и всегда готов помочь, значило для меня немало.

 – Мать думает, что вы беспокоитесь о Кубке, – сказал я Айвэну.

 Он пожал плечами, не зная, что на это ответить, и спросил меня:

 – Как это понимать? – Она боится, что из-за этих волнений вы хуже себя чувствуете.

 – Ах, милая Вивьен, – глубоко вздохнул он.

 – Что-нибудь не так в этом году со скачками? – спросил я. – Недостаточно число допущенных участников или что-то еще?

 – Заботься о матери, – сказал Айвэн.

 Мать права, подумал я, у него и правда депрессия. Подавленная воля, внешне выражающаяся в слабых движениях рук и отсутствии энергии в голосе. Вряд ли я мог бы чем-то помочь ему, если даже врачу не удавалось это сделать.

 В комнату стремительно ворвалась тощая, как бильярдный кий, усатая и вся из себя деловая персона лет этак пятидесяти-шестидесяти. Расстегнутый пиджак темного костюма означал, по-видимому, что «бильярдный кий» по пути в клинику счел своим долгом на пять минут заскочить к своему пациенту.

 – Доброе утро, Айвэн. Как дела?

 – Хорошо, что ты пришел, Кейт.

 Айвэн вяло повел рукой в мою сторону, я встал с вежливостью, привитой мне родителями, и был идентифицирован, как «мой пасынок».

 Доктор Кейт Роббистон в знак уважения ко мне привстал и, смерив меня острым взглядом, задал мне еще более острый вопрос:

 – Какие анальгетики вы принимаете?

 – Аспирин.

 Я купил его в аптеке на вокзале Юстон.

 – Угу. – Усмешка. – У вас аллергия к другим лекарствам?

 – Не думаю. Пожалуй, нет.

 – Тогда попробуйте вот это. – Он извлек маленький пакетик из внутреннего кармана своего пиджака и протянул мне. Я с благодарностью принял предложенное мне средство.

 Айвэн, озадаченный, спросил, что происходит.

 Доктор Роббистон, приготовив стетоскоп и аппарат для измерения кровяного давления, скороговоркой произнес:

 – Как зовут вашего пасынка?

 – Александр Кинлох, – сказал я.