Меня внесли в черный список, моей карьере конец — я осознаю это в полной мере, но ничего не чувствую. Ни злобы на Данилова, ни желания бороться с ветряными мельницами.

Какой смысл?

Он забрал ровно то, что дала мне его жена. Славу, перспективы, успех. Придется начинать с нуля. Я к этому готов. Пока, чтобы держаться на плаву, хватает накоплений, доходов с фотостоков и авторских гонораров по не истекшим договорам. А дальше… дальше, возможно, придется сменить направление, так как дверь в мир глянца для меня теперь закрыта. Начну снимать свадьбы и юбилеи. Не мой уровень, но почему нет?

— Не знаешь, как они называются? — откинув тяжелые мысли, фокусирую внимание на высоком темно-зеленом растении с ярко-желтыми цветками, напоминающими маленькие огоньки. Я их где-то уже видел…

— Нет, — качнув головой, Викки зябко прижимается к моему плечу. Дождь усиливается, холодный сентябрьский ветер пробирает до костей, а я не могу отвести напряженный взгляд от огненных бутонов. — Тебе не все равно? Может, уже пойдем? Холодает.

Сегодня, на кладбище… внезапно осеняет меня. Среди корзин и букетов из алых роз и гвоздик, простые, похожие на ромашки, желтые цветы бросались в глаза, и в то же время словно добавляли солнечного света в мрачные кровавые оттенки. Но мне и в голову не могло прийти, что… Нет, не может быть. Откуда Варе знать, где похоронена Агния? Разве что в новостях, которые она никогда не читает.

Я сам узнал из новостных хроник. На церемонию прощания меня, разумеется, никто не позвал. Я пришёл туда на следующий день, ближе к вечеру, чтобы не столкнуться ни с кем из скорбящих родственников. Агнию похоронили рядом с сыном, навсегда соединив после смерти. Пять лет она пыталась справиться с невосполнимой потерей, и все равно ушла за ним. Никто не остановил, а я… я подтолкнул.

Мертвым проще, им уже все равно, что думают о них живые. Наша боль, скорбь и стадии принятия горя — только для нас. Банальные утешения: «она успокоилась и ушла в лучший мир» — вызывают у меня оскомину и глухую злость, но Вика регулярно повторяет мне эти слова, словно пытаясь вдолбить в мою голову. Такая глупость… Я никогда не верил в существование лучшего мира.

— Варя вернулась с занятий? — взглянув на часы, показывающие половину восьмого вечера, нехотя встаю и тяжелой поступью направляюсь к дому.

— Нет, — семеня за мной, отвечает Вика. — Она вчера говорила, что сегодня после пар поедет в Щелково.

— Точно, совсем из головы вылетело, — припоминаю я.

— Не вылетело, а пропустил мимо ушей. Как обычно, Макс, — сестра резко останавливается и поворачивается ко мне лицом. — Зачем она тебе? — спрашивает в лоб, буравя проницательным взглядом. — В качестве успокоительной пилюли? А о ней и ее чувствах ты подумал? Я понимаю, что у тебя сложный период, а Варька… она как солнышко светит для всех, кто проявит к ней хоть каплю ласки и тепла. Светила…, — исправляется Вика. — Рядом с тобой она гаснет, Макс.

— Это она тебе сказала? — прищурившись, достаю из пачки новую сигарету, но сестра выбивает ее из моих пальцев.

— Хватит уже дымить как паровоз, — негодующе бросает Вика. — Нет, ничего Варя мне не говорила. Я и сама не слепая. На прошлой неделе она дважды ночевала в Щелково, а ты даже не заметил.

С досадой тру ладонями лицо. Сестра права. Не заметил. Можно оправдать свою невнимательность загруженностью графика, но ведь это не так. Хотя на прошлой неделе действительно был небольшой всплеск заказов на фотосессии из социальных сетей, но это максимум шесть часов работы в день.

Где я был в оставшееся время?

Болтался по улицам, фотографировал городские пейзажи, встречался с друзьями, заезжал к родственникам, живущим в Москве, до седьмого пота зависал в спортзале.