|
– Амбиориг уже готов был напасть, когда они появились. Поэтому он отступил и стал ждать германцев, которые собирались перейти Рейн. – И они перешли? – Если и перешли, то поджали хвосты и убрались восвояси. Я, естественно, не собирался их дожидаться. – Естественно, – повторил Цезарь, чуть улыбнувшись. – Я опять купил треверов. На ту же удочку, ты не поверишь. Я пустил слух, что испугался и ухожу, – он в недоумении покачал головой, – хотя на этот раз я действительно ушел. Они об-рушились на мою колонну своими недисциплинированными ордами, и тогда мои люди развер-нулись и стали метать в них копья. Мы убили тысячи нападающих. Так много, что я сомневаюсь, чтобы они еще когда-нибудь причинили нам беспокойство. Оставшиеся в живых треверы будут очень заняты на севере, отражая германцев. – А что же Амбиориг? – Перемахнул через Рейн с какими-то родичами Индутиомара. Цингеториг опять стал здесь вождем. Цезарь задумчиво хмыкнул. – Что ж, Лабиен. Пока треверы зализывают раны, хорошо бы построить еще один мост че-рез Рейн. Как тебе прогулка в Германию? – После нескончаемых месяцев сидения в зловонном лагере, Цезарь, я буду рад пойти даже в Гадес! – Твой лагерь и вправду зловонный, Тит, в этом ты прав. На твоей территории так много дерьма, что в течение десяти лет там можно будет собирать четырехкратные урожаи. Но радо-ваться этому изобилию будут отныне не треверы, а Дориг. По-настоящему вдохновляющийся только во время титанических инженерных работ, Це-зарь построил мост через Рейн немного выше по течению от того места, где он строил мост два года назад. Бревна все еще лежали на галльском берегу реки. Поскольку это был дуб, они только крепчали, а не гнили. Если первый мост был большим, то второй обещал стать огромным, ибо Цезарь не намере-вался разбирать его полностью после визита к германцам. В течение восьми дней легионеры неустанно трудились, вколачивая в вязкое дно Рейна сваи и защищая их длинными волнорезами от напора стремительного течения. – Есть ли на свете что-то, чего он не может? – спросил Квинт Цицерон. – Если и есть, то мне это не известно, – ответил ему Гай Требоний. – Он, если захочет, уведет у тебя и жену. Но инженерное дело Цезарю больше по душе. Одно из его величайших разочарований – что галлы еще не дали ему шанса превратить осаду Нуманции в веселую ночь в борделе. Если хочешь разговорить его, оброни слово о тактике Сципиона Эмилиана под Карфа-геном. Он перечислит тебе все его промахи. – И все это идет ему впрок, – усмехнулся Фабий. – Думаете, он польстится на мою Помпонию, если ее как следует нарядить? – мечтательно спросил Квинт Цицерон. Требоний и Фабий расхохотались. Марк Юний Силан кисло посмотрел на них. – А по-моему, все это напрасная трата времени. На тот берег можно переплыть и на лодках. Мост ничего не решает, он только для помпы. Опытные вояки презрительно покосились на Силана, которого недолюбливали. – Да-а, переплыть туда можно, – медленно проговорил Требоний. – А как тогда отступать? Что будет, если все эти свевы и убии – кстати, их миллионы – хлынут на нас из леса? Цезарь ни-когда не рискует по-глупому, Силан. Заруби это себе на носу. Видишь, как расставлены наши баллисты? В случае нашего поспешного отступления они вмиг разнесут этот мост на куски, чтобы ни один германец не прорвался за нами. Одно из правил Цезаря – скорость. Другое – го-товность к всякого рода подвохам. Лабиен понюхал воздух. Ноздри его орлиного носа раздулись. – Я чую этих cunni! – объявил он. – О, нет ничего лучше, чем заставить германца пожелать, чтобы его сожгли в плетеной клетке! Прежде чем кто-либо нашелся с ответом, подошел Цезарь, довольно улыбаясь. |
