|
Сейчас я здесь, потому что выдаю одну из них замуж. За старшего сына Германа. – Замечательно, – кивнул Цезарь. – Шесть дочерей – шесть выгодных браков. Это весьма дальновидно! – Он стал серьезным. – Корнель, дождись меня здесь. Возвращаясь в Галлию, я намерен заключить с убиями договор о мире и дружбе. Один великий римлянин, уже, правда, умерший, был бы весьма доволен, если бы такой договор согласились подписать и херуски. – Но такой договор уже давно нами подписан, – спокойно сказал Корнель. – Да? И когда же его заключили? – Примерно в то время, когда я появился на свет. Он хранится у меня дома, в шкатулке. – Вот как? Значит, я кое-что упустил. Скорее всего, римская версия этого документа висит в храме Юпитера Победоносного, где любил бывать Сулла. Если ее не уничтожил пожар. Германский сын Суллы озадаченно заморгал, но Цезарь не стал ничего ему объяснять. Вместо этого он с деланным недоумением огляделся. – Но я не вижу соседей херусков – сигамбров! Где они? Ответ дал Герман. – Когда ты вернешься, они будут здесь. Свевы отступили к Бакенскому лесу – бескрайней протяженности буков, дубов, берез, – который в конце концов переходил в еще более густой Герцинский лес, простиравшийся на ты-сячу миль, доходя до Дакии и истоков известных всем рек, впадавших в Эвксинское море. Гово-рили, что человеку и за месяц плутания по этому лесу не дойти даже до его середины. Где дубы и желуди, там всегда свиньи. В непроходимых чащобах водились огромные, клыкастые и бездумно свирепые кабаны. Волки шныряли везде, охотились стаями и ничего не боялись. В галльских лесах, особенно в Ардуэннском, тоже встречались вепри и волки, но дре-мучие леса Германии не шли с ними в сравнение и давали пищу несчетному числу легенд. Там жили удивительные и ужасные существа! Огромные лоси, на ночь цеплявшиеся рогами за ветви деревьев, чтобы их тяжесть не мешала им спать, слоноподобные зубры и колоссальных размеров медведи с когтями в палец взрослого человека и клыками, превосходящими клыки льва. Подле этих зверей, вставших на задние лапы, самые рослые люди казались пигмеями, но германцы охотились на лесных великанов, в основном из-за шкур: в холодные ночи они грели лучше са-мого теплого одеяла и потому всегда были в цене. Неудивительно, что солдатам новонабранных подразделений очень не нравился этот Ба-кенский лес, и потому каждый из них мысленно обещал принести щедрые дары Индигету, богу солнца, и Теллус, богине земли, если те внушат Цезарю мысль, что в глубь чащи идти не надо. Конечно, они всюду готовы следовать за своим полководцем, но… – Но поскольку германцы друидами не считаются, – объявил Цезарь легатам, – то нет смысла валить их деревья. Мы показали им свои когти и кончим на том. Я возвращаюсь в Длин-новолосую Галлию. Однако новый мост за собой он полностью не разрушил. Велел разобрать лишь двести фу-тов настила с германского края, а в непосредственной близости от уцелевшей части возвел мощное укрепление с одной смотровой башней, достаточно высокой, чтобы обозревать герман-скую территорию на несколько миль, и оставил там пятый легион «Жаворонок» под командова-нием Гая Вулкация Тулла. Был конец сентября, очень жаркий. Белгов поставили на колени, но кампанию требовалось довести до конца, и Цезарь пошел на запад – в земли эбуронов, уже изрядно опустошенные им. Если Амбиориг там, его возьмут в плен. Эбуроны были его народом, но царь не может править, если его народа больше не существует. Поэтому эбуроны исчезнут из списка друидов. Царь атребатов Коммий был очень рад этому. Его земли быстро увеличивались, и он нуждался в лю-дях для их заселения. Титул великого царя белгов стал еще ближе. А вот Квинту Цицерону этот марш много радости не принес. Цезарь, ценя его командир-ские качества, отдал ему пятнадцатый легион, самый сырой из всего пополнения. |
