– Ох, и страшная эта штука бабий гонор! Умный же ты человек, Анна, хороший товарищ, а несешь околесицу. Пока проводили их, пока проверял я, что и как– время-то шло. А теперь– вот я.

– Уж какая есть! – запоздало обиделась Анна.

– Кончили об этом. У меня к тебе есть просьба. Я здесь воззвание-послание сочинил, по смыслу все в порядке, но насчет ошибок сомневаюсь. Ты проверь, а? – Яков бережно положил на подоконник лист каллиграфически исписанной бумаги.

– Штаны ему стирай, ошибки проверяй. Давай бумагу сюда.

Анна взяла листок и отошла к свету, к лампе.

– Почерк у тебя какой красивый! Прямо готический шрифт.

Для общения необходима была близость, и поэтому Яков по забывчивости сиганул в окно. И, понятно, зацепился раненной ногой.

– Ой! – завопил он и сел на пол. Анна сказала презрительно:

– Как дитя! А еще людьми командует.

– Так не командую я тобой, прошу все время.

– Просишь, а все равно командуешь. – Анна села за стол и стала внимательно читать. Спиридонов тоже сидел – на полу – сидел тихо и подчиненно.

– Ошибок очень много, – огорченно констатировала факт Анна.

– А я что говорю. Ты ошибки исправь, я снова перепишу.

– Здесь и некоторые выражения не совсем правильные.

– Сути ты уж, пожалуйста, не касайся. Выражения все правильные.

– Синтаксически неправильно.

– Синтаксически – это насчет запятых? Ты их тоже исправь.

Анна вздохнула несильно и взяла карандаш Спиридонов сидел на полу и видел курчавый затылок, тонкую с ложбинкой шею, поднятые неширокие плечи.

– Завтра уедешь из деревни, – решил он вслух.

– Это почему же?

– Комиссара прятала ты, Аня.

– Я не комиссара прятала, я тебя прятала.

– А я комиссар.

– Ты – Яшка. Ты – мой Яшка. – Анна подошла к нему, и он встал. Она обняла его – они были почти одного роста – и замерла, прижавшись к нему. Он осторожно поцеловал ее в тонкую шею.

– Все будет в порядке, Аня. Только тебе надо уехать.

– А ты?

– Ну, я! Здесь другой разговор. Я воевать буду.

– И долго ты будешь воевать?

– До победы, Анна.

– А вдруг тебя убьют до победы?

– Не может того быть.

– Все может быть.

– Человека, который воюет за светлое будущее, не должны убить.

– Бог не позволит или Карл Маркс?

– Светлое будущее не позволит.

– Чье светлое будущее?

– Твое. Мое. Наших детей.

– Так ты за свое светлое будущее борешься. Не мало ли? Таких, как я, знаешь сколько? И все мы боремся за свое светлое будущее. За светлое будущее человечества.

– Кто это? – спросили от двери. Они обернулись. В темном проеме стоял высокий, очень приличный господин в котелке и полосатых брюках.

– Эго Анна, учительница, – виновато представил Анну Спиридонов.

– Кто это? – повторил вопрос господин. Тогда Анна освободилась от спиридоновских рук, подошла к господину и поцеловала его в бородатое благообразное лицо.

– Здравствуй, папочка.

– Кто это? – в третий раз спросил Анин папа.

– Комиссар пехотно-пулеметных курсов Яков Спиридонов. Раненый, – представился Спиридонов, строго гладя на будущего тестя.

– Кем раненый? – папа изъяснялся пока только вопросами.

– Злодейской белогвардейской пулей, – преданный глаз Спиридонова подозрительно заблистал.