Майор вытянул вперед нижнюю челюсть в насмешливой улыбке.

— Ты вот лучше скажи, Андрей Станиславович, — по имени отчеству, но вместе с тем уж больно пренебрежительно спросил майор. — Сколько вот ты хватил, когда у бабешечки своей сидел?

— Да ерунду, — обиделся Станиславович. — Сто грамм, а потом еще пятьдесят?

Майор постучал пальцами по столу:

— Сам считал? Не сбился?

— А чего сбиваться то было? — вдруг почувствовал отчаянье — ему не верят — Ковальский.

— Ну, а если сбежал, как не посмотрел откуда? — усмехнулся Ловягин. — Не Берлин ведь, все же — Москва? Ты сам-то давно в Москве?

— Сорок лет!

— Видал? — насмешливо кинул майор, — значит город тебе знаком столица наша?

Напрасно Ковальский демонстрировал скрепку, которой замок открыл, описывал, как выбрался через окно и, взобравшись на мусорный ящик, перелез через кирпичную кладку.

— Да подожди ты… Слова не дашь сказать… Ты в инопланетян веришь? Нет? — Ловягин продолжил. — Вот и я тоже.

Он продолжал демонстрировать недоверчивость, скетициэм, но внутренне был совершенно убежден: все было так, как Ковальский рассказал.

К нему стекалась вся информация о расчлененных трупах. Но, как опытный оперативный работник, он оставлял себе только те материалы, что не требовали особо долгих и муторных хлопот и могли оказаться перспективными. Остальное — под любыми предлогами тут же, через начальство, шли менее расторопным коллегам.

Без сомнения, ночью по городу кружил таинственный «амбуланс», подбиравший на улицах одиночек бомжей и пьяниц…

Это был второй сигнал.

До этого несколько дней назад в 137 отделение милиции в Бирюлево позвонил некий бомж, а в прошлом москвич, потерявший столичную прописку.

В сообщении, на первый взгляд, не было ничего тревожного: пока он на несколько минут оставил приятеля, чтобы сбегать за водкой, того увезла необычная по виду «скорая».

Ни на другой день, ни через неделю приятель так и не появился. На все обращения по «03» и в справочно- информационный Центр ответ был один: никаких сведений об этом случае не имеется.

Без сомнения, в обоих случаях был все тот же «амбуланс».

А сколько раз преступникам благополучно сходило все с рук? На этот вопрос никто не мог ответить.

Тот сигнал, из 137-го отделения, Ловягин не оставил у себя — передал напарнику Чернышева: пусть подработает…

— Ладно, Андрей Станиславович, — он выключил микрофон. — Поехали к нам, на месте будет виднее.

Снова Ковальского привезли в контору уже на ментовской машине после обеда. И не в 34-ое, а на Шаболовку, в Региональное Управление по организованной преступности, в РУОП.

Майор куда-то звонил, несколько раз надолго исчезал. Потом возвращался, Станиславович прождал его у кабинета чуть не час.

Откуда было ему знать, что майор согласовывает с начальством вопрос кому передать Ковальского с его историей.

— Брать в производство каждый сигнал — значит связывать себе руки! А нам важнее сейчас общая картина этих преступлений по городу. Пока лишь анализ. Вот, когда процесс внезапно пойдет, мы сразу все и двинем. Все у нас будет под рукой, любая информация…

Когда Ловягин появился, лицо его светилось довольной улыбкой.

— Ну вот, Андрей Станиславович! Рассказ твой, оказывается, совсем не про нас…

Ковальский аж задохнулся от возмущения: это что значит, — не про них? А про кого же?

Но Ловягин, подняв руку, остановил его:

— Да подожди ты… Слова не дашь сказать.