Поручик Любушкин в сопровождении двух солдат из особого отряда, что не входили в подчинение Артюхина, отправился к цели самостоятельно. Причины этого Артюхин не знал. Дитмар не потрудился ему сообщить. Да, впрочем, капитану РОА это и не было интересно. Пусть идут сами, если начальству так больше нравится. И ему меньше ответственности, если Любушкина по дороге прикончат.

Их перебросили в нужное место в закрытых машинах. И после этого отряд ушел в лес. Артюхин приказал никому не болтать попусту. Они должны были вести себя как партизаны.

— Стало быть, снова хвалить советскую власть? — язвительно спросил капитана Серега Осипов.

— А ты не язви, Серега! — усмехнулся в ответ на шутку капитан. — Не язви. Мы на опасное дело идем. И одно слово может погубить всех. Это относится ко всем. Еще вопросы есть?

Никто ничего больше не спросил.

— Значит теперь мы все до особого приказа советские партизаны. Нарыков! Карту!

Подпоручик достал карту из планшета и развернул перед командиром. Капитан еще раз отметил маршрут и приказал выступать…

* * *

Они продвигались быстро. Обошли болото и вышли к деревне Сватовка, что была укрыта от посторонних глаз среди лесов. Артюхин не должен был заходить в деревню, но план неожиданно изменился.

Гренадер Осипов и унтер-офицер Васильев, что были в охранении, притащили к командиру парня со связанными руками и заткнутым ртом.

— Следил за нами, господин капитан, — доложил Игнат. — И мы Осиповым его по-тихому взяли.

— Освободите ему рот, — приказал Артюхин.

Серега вытащил кляп изо рта, захваченного разведчика.

— Ты кто такой? — спросил его капитан.

— З тобою я не стану розмовляти, москаль! — с вызовом ответил пленный. (Я с тобой говорить не стану, москаль!)

Это был молодой парень лет 18–19, худощавый с узкими плечами. На его лице грязные полосы. Это Игнат прижал его голову к земле, когда ему вязали руки.

— Почему следил за нами? — проигнорировал его замечание Артюхин. — Учти — времени у нас нет, но деревьев здесь достаточно. Станешь молчать — повесим.

Парень только презрительно усмехнулся.

— Ты не молчи, когда тебя спрашивают, — Игнат своей громадной ладонью слегка стукнул пленного по затылку. — Или шутки с тобой будут шутить? Не зря я тебя на себе тащил. Отвечать!

— Тихо, Игнат. Не стоит, — успокоил Васильева Артюхин. — Молодой человек желает умереть за свою правду. Не так ли? Но может быть, если он скажет кто он, то поймет, что мы союзники в борьбе. Может мы братья по оружию?

— Москаль мені не брат! — ответил парень. — Я бачу хто ви такі! (Москаль мне не брат. Я вижу, кто вы такие)

— Но ты следил за нами. Значит, ждал нас здесь? Кто приказал тебе следить?

— Нічого не почуете від мене. (Вы от меня ничего не услышите)

Андрей Рогожин сказал Артюхину:

— Он принимает нас за красных, господин капитан. Это очевидно один из тех, кто сочувствует украинским повстанцам.

— Я скажу тебе так, парень. Ты напрасно принимаешь нас за красных. Мы не советы. Но если сейчас ты не начнешь говорить, кто ты и откуда, я прикажу тебе глотку перерезать. Это мое последнее слово.

— А хто доведе мені що ви не москалі? Чому червоні зірки носите? (А кто докажет, что вы не москали? Отчего на вас красные звезды?)

— Мы русские, как ты изволил выразиться — москали. Но мы не красные, парень. А звезды — маскировка. Мы воюем не за Сталина. Большевики нам враги. Так отчего ты следил за нами?

— Я не следил, — заговорил тот уже по-русски.