— Десять, — согласился Фрэнк. При взгляде на Тейлора у него появилась новая мысль: — Слушай, да ведь сейчас в городе «Моряки»! — Он услышал это по радио, когда они возвращались из ресторана.

     Улыбку шире, чем у Тейлора, трудно было себе представить.

     — Ага!

     — Ты любишь бейсбол? — Вопрос был совершенно излишним. Фрэнк искоса глянул на Донну, чтобы проверить ее реакцию. Смирилась, отметил он. Это уже прогресс. Силы сопротивления на исходе.

     — Еще как! — Тейлор переминался с ноги на ногу, умирая от желания спросить, не может ли Фрэнк взять его на игру.

     — Возможно, после урока удастся сходить на игру. Я попробую достать билеты, — сказал Фрэнк. — А сейчас тебе, пожалуй, пора в постель, Тейлор. Завтрашний день обещает быть долгим.

     — Это точно! — Довольный, мальчик исчез в своей комнате.

     Фрэнк узурпировал место Донны, распоряжаясь Тейлором, на что не имел никакого права.

     — Ты опять делаешь все по-своему!

     Он обернулся на раздраженный голос. Донна смотрела на него разгневанно.

     — Что? Собираюсь доставить ему радость?

     Фрэнк извращает ее слова, делая из нее какого-то тирана. Неуверенность Донны росла. Трудно быть матерью и отцом для двух мальчиков и при этом еще заниматься бизнесом.

     — Нет, я... Да ладно! — Расстроенная, она замолчала и выбежала бы из комнаты, не схвати он ее за руку.

     Когда она, удивленная, подняла к нему глаза, Фрэнк сжал ее в объятиях. Злость постепенно улетучивалась из нее.

     — Мне казалось, так будет хорошо. Если видишь, что можно кому-то доставить радость, так и делаешь.

     Слишком много сходства. Сходства, которое заставляло ее насторожиться, вызывало желание убежать поскорее, пока это еще возможно.

     — Ты такой же импульсивный, каким был мой муж.

     Он не хотел сравнений с тем, по кому она скорбела. Он вообще не хотел никаких сравнений.

     — Все люди разные, Донна. Поищи различия.

     Чуть менее бережно, чем в прошлый раз, Фрэнк прильнул губами к ее рту.

     Она не собиралась позволять ему поцелуй. Она не собиралась целовать его.

     Однако что-то назревало в ней весь день, чуть прикрытое от чужих глаз, ожидая случая вырваться наружу. Поцелуй взорвал ее — будто поднесли спичку к бикфордову шнуру петарды. Петардой была она.

     Донна почувствовала, как все внутри у нее залилось светом и вокруг отовсюду подступали к ней ослепительные вспышки. У нее не было сил сопротивляться этому. Ее тело льнуло к Фрэнку, ища его тепла, а непослушные руки все теснее обхватывали его шею.

     Вся она стала мягкой, повторяя каждый изгиб его тела, желая только одного: снова почувствовать себя женщиной.

     И желание это было пугающе сильным.

     Он должен был держать себя в руках, чтобы тут же не завладеть робко предлагаемым даром. Это разрушит все. Ей нужны нежная забота и терпение. Ее чувство необходимо взлелеять.

     Но она казалась ему такой дивной, такой соблазнительной, что кровь бурлила и вскипала желанием. Он всего лишь человек, и даже более человек, чем думал раньше.

     Его губы пожирали ее рот, брали и давали то, что, как он надеялся, она искала.