Я все еще хватаю ртом воздух, а наш «фольксваген» уже срывается с места и несется по крутому серпантину дороги на опасной для жизни скорости…

— Ты нас угробишь, — ворчит на подругу фрау Хаубнер, но та продолжает жать на газ, и проржавевшая старая жестянка стоит у нее на коленях.

— Еле ноги унесли, — улыбается Эрика, качая головой. — Вот это я понимаю, приключение!

И Стефани отвечает:

— А драка на дороге и несостоявшееся похищение показались тебе недостаточно авантюрными? — И заключает: — Лично мне приключений хватило на годы вперед.

— Ты скучная! — ворчит Эрика. — Жить надо так, чтобы дух захватывало… Чтобы до мурашек по коже… чтобы до… — пытается подобрать подходящее сравнение, — до…

— До бабочек в животе, — подсказываю я, и Стефани вперивает в меня пристальный взгляд.

— Вот именно, — подхватывает Эрика мои слова, — до бабочек в животе, и никак иначе! — С этим словами она прыгает Бастиану на колени и впивается в его губы смачным поцелуем.

— Бедный мальчик, она съест его с потрохами, — как бы про себя произносит Хайди Риттерсбах, щелкая ненужным теперь фонариком. — Больше никакого умильного вида вязания, только безудержные страсти, как в мексиканском сериале…

— Я думал, все пожилые леди любят мексиканские сериалы, — улыбаюсь в ответ, уходя от сканирующего меня взгляда, и Кристина отзывается активным кивком:

— И чем длиннее, тем лучше.

Ее подруга издает наигранный мученический вздох.

— Я больше не стану пересматривать «Рабыню Изауру» в сотый раз кряду.

И обе хихикают, словно юные школьницы.

В этот момент теплые губы Стефани почти касаются моего уха, и я слышу ее слова:

— Бабочки, Алекс… некоторые бабочки совершают путь в тысячи километров… и все ради чего? — Сглатываю. — Ради того, чтобы обрести самих себя, — сама же и отвечает Стефани. — Думаю, ты тоже должен сделать нечто подобное…

— Что, мигрировать в теплые края?

— Нет, — машет она головой, — обрести себя… и я думаю, ты уже сделал это. Просто расправь крылья и лети!

И я улыбаюсь:

— Именно так я и сделаю, ведь коляски-то у меня больше нет. Все так, как ты и хотела…

— Это то, чего хотел ты сам, не я. — Потом стискивает мои пальцы: — По крайней мере, не только я, верно? Мы оба хотели этого. — А потом добавляет: — Пусть Эстер и была… неидеальным подарком на твое совершеннолетие, но, признай, именно ей удалось заставить тебя поверить в себя.

Я не готов к разговору об Эстер, особенно со Стефани — стискиваю зубы и отвожу взгляд.

«Неидеальный подарок» все еще тревожит мое сердце…

— Не сейчас, — цежу сквозь стиснутые зубы. — Это не тот разговор, который я готов вести в этот момент…

Стефани еще раз стискивает мою ладонь и молча откидывается на спинку своего кресла.

Отель в Ментоне встречает нас умиротворяющим, приглушенным на ночь светом у стойки ресепшена, за которой одинокий администратор провожает нас несколько сонным, но достаточно красноречивым взглядом…

Еще бы, мы шествуем за Марией с заржавленной жестянкой в руках, словно верные паладины — за святым Граалем! И у меня такоечувство, словно администратор за стойкой точно знает, откуда мы этот «Грааль» раздобыли: вот-вот свистнет в свисток и призовет доблестную жандармерию для поимки бессовестных расхитителей могил.