Он откинулся на подушки и стал раздумывать о достигнутом. Результат был мизерен. Старик провел свой план в жизнь. Теперь нужно продолжать ткать сеть. Необходимо действовать, однако как действовать и с чего начинать, он не знал. Старик нажал на какую‑то кнопку, находившуюся на столике. Появилась сестра Клэри.

– А вот и наша медсестра из Биглена у железной дороги Бургдорф – Тун, – приветствовал ее старик. – Вот как помнит Швейцарию старый эмигрант, – продолжал он.

– Так, господин Крамер, как себя чувствуете? Наконец проснулись? – сказала она, подбоченясь толстыми руками.

Старик снова взглянул на ручные часы.

– Всего‑навсего половина одиннадцатого. – Хотите есть? – спросила она.

– Нет, – ответил комиссар, чувствовавший себя довольно слабым.

– Вот видите, господин даже не голоден. Я позову госпожу ассистентку, вы ведь с ней уже знакомы. Она вам сделает еще один укол, – сказала сестра.

– Какая‑то ерунда, – проворчал комиссар. – Мне еще не делали ни одного укола. Снимите лучше абажур. Я хочу осмотреть всю комнату сразу. Надо же знать, где лежишь, – сказал он раздраженно.

Комната наполнилась ярким, но не слепящим светом, источники которого определить было довольно трудно. Вся обстановка в новом освещении выступала еще более отчетливо. Старик с неудовольствием заметил, что потолок представлял собой одно целое зеркало; не очень‑то приятно было видеть себя все время над собой.

«С ума сойти, – подумал он, – повсюду это зеркало».

Он пришел в ужас, взглянув на скелет, уставившийся на него с потолка.

«Зеркало врет, – решил он. – Есть такие зеркала, которые все искажают. Не мог же я так похудеть».

Он забыл про неподвижно стоящую медсестру и стал дальше осматривать комнату. Слева от него была стеклянная стена, за которой был занавес из серой материи с вытканными тонкими, но очень пластичными линиями обнаженными мужскими и женскими танцующими фигурами; с правой серо– зеленой стены свисал, как крыло между дверью и занавесом, «Урок анатомии» Рембрандта. Все это, включая большое черное распятие над дверью, придавало палате несколько легкомысленный вид.

– Ну, сестра, – сказал он озабоченно и все еще удивляясь, как комната изменилась от освещения; до этого ему бросился в глаза только занавес, танцующие фигуры и распятие над дверью он не видел. – Ну, сестра, это очень странная палата госпиталя, назначение которого делать людей здоровыми, а не сумасшедшими.

– Мы в Зоненштайне, – ответила она, сложив на животе руки. – Мы выполняем здесь все желания, – продолжала она, сияя от простодушия. – Все желания, какие бы они ни были. Если вас не устраивает «Урок анатомии», можете заказать «Рождение Венеры» Боттичелли или картину Пикассо.

– Лучше уж «Рыцарь, смерть и дьявол» Дюрера, – сказал комиссар.

Сестра Клэри вынула записную книжку. «Рыцарь, смерть и дьявол», – записала она.

– Завтра ваше желание выполнят. Хорошая картина для палаты смертельно больных. Я поздравляю господина. У него великолепный вкус.

– Я думаю, – ответил старик, удивленный грубостью медсестры, – я думаю, мои дела обстоят не так плохо.

Сестра Клэри серьезно кивнула своей красной, мясистой головой.

– Это так, – сказала она энергично. – Здесь только умирают. Я еще не видела человека, живым покинувшего палату номер три. А вы как раз в ней и находитесь.