Юрий Бурносов. Подземелья Смерти
Этногенез - 25
Армагеддон - 3
Америка не знает, куда направляется,
но бьет рекорд скорости по дороге туда.
Лоренс Питер
Пролог
Слуги Болон Окте
Юкатан, Мексика, 2014
– Еще раз притронешься к моему рюкзаку, и я вырву твое сердце, – сказал Гватемалец.
Махукутах вздрогнул. Он был уверен, что никто не видел, как он заглядывает в чужой вещмешок.
– Я искал карту, – пробормотал он, – думал, может, она у тебя…
– Мне все равно, что ты искал, Малыш, – фыркнул Гватемалец. – Повторять дважды я не стану, а сердце у тебя одно.
«Как, черт возьми, он узнал?»
Махукутах не произнес этого вслух, но Гватемалец без труда прочел его мысли и жестко усмехнулся.
– Мой нагуаль сказал мне, – он хлопнул коричневой ладонью по зеленому боку вещмешка, – и скажет снова, если ты окажешься таким идиотом, каким выглядишь.
Махукутах только зубами скрипнул. Будь на месте Гватемальца кто другой, ему бы не поздоровилось. Но с этим похожим на узловатый корень колдуном, единственным из Четверых, кто не пожелал назваться именем предка и прятал от товарищей свои амулеты, связываться было опасно. Махукутах не забыл, как Гватемалец наказал старосту в селении, где они остановились на ночлег на исходе третьего дня путешествия. День выдался тяжелым, и больше всего путникам хотелось спать. А староста, принимавший их в своем доме, как нарочно, все приставал с расспросами. Как там, в городе? (Странный вопрос, если учесть что ни один из Четверых не был горожанином.) Правда ли, что в Мехико-Сити ввели военное положение? Говорят, что из Эстадос Юнидос? в Мексику засылают специальные отряды прокаженных – так это или нет? На севере идет большая война – а кто с кем воюет? Ну и так далее.
Махукутаха, конечно, тоже раздражала болтовня недалекого деревенщины, но он терпел, потому что, если бы не староста, ночевать им в лесу. А вот Гватемалец, судя по всему, терпеть не собирался.
Пару раз он отмахнулся от старосты, как от надоедливого насекомого, а потом просто поднял руку и дунул сквозь растопыренные пальцы. И староста замолчал. Мгновенно, как будто выключили радио. Он разевал рот, таращил круглые глаза, пытаясь выдавить из себя хоть какой-то звук, – без толку. А Гватемалец усмехнулся, опрокинул стаканчик мескаля и вышел из комнаты.
И ведь не просто вышел, а исчез! Трое искали его по всей деревне не меньше часа, пока не нашли на берегу мелкого пруда – Гватемалец сосредоточенно пыхтел самокруткой и смотрел на звезды. Едва уговорили вернуться и снять заклятие со старосты. «А сами-то что?» – ехидно спросил проклятый колдун. Никто не ответил – ведь ответить означало расписаться в собственном бессилии.
И Махукутах, и Балам-Акаб, и Ики-Балам были сильными колдунами, иначе их не выбрали бы Слугами Болон Окте. Но ни один из них не сумел расколдовать старосту. В тот вечер Гватемалец явил им знак своего могущества, и этого оказалось достаточно, чтобы Махукутах, Балам-Акаб и Ики-Балам поняли – он сильнее их всех. Возможно, втроем они и справились бы… но, может, и нет. Да и зачем им объединяться? Четверо – не братья по крови. Все, что их связывает, – это служение Великому Губителю, Болон Окте. То служение, которое некогда помогло славному предку Два Тростника остановить орды варваров и спасти народ киче. Если Болон Окте потребует, они умрут за него, если прикажет – возведут пирамиду из черепов жертв. Но это не значит, что они заодно. Служение – дело одинокое, и если Четверо, пришедшие из разных уголков Центральной Америки, собираются вместе, то лишь потому, что Дверь, через которую приходит в мир Болон Окте, закрыта на четыре замка.
Поэтому никто ничего не сказал Гватемальцу, все молча признали его превосходство.
|
