В настежь открытую дверь комнаты Надин видна комическая сценка: коротышка и вечная ее соперница лежат на столе голова к голове и блаженно похрапывают. Будто обсуждают хозяйственные вопросы и взаимные претензии. По поводу обслуживания тощего соседа со зверским аппетитом.

Стулов брезгливо прошел мимо моего пасынка. Словно миновал вонючий контейнер, из которого давно не вычерпывали бытовой мусор. А вот возле деда Пахома остановился.

– Ну, что ж, дедуля, игра сыграна, пора подсчитывать взятки. Покажи свою хваленную «коллекцию»… Не бойся, не украдем – официально запротоколируем, подпишемся, сдадим в музей. Пусть твои внуки полюбуются.

Дед угрюмо смотрел на сыщика. Будто старался впечатать его в память. Для будущей расправы. Раньше с трудом передвигался на подгибающихся ногах, а теперь эти ноги – сильные и надежные – не дрожат и не подгибаются. И голова не трясется, и выражение лица вполне осмысленное.

Короче, помолодел дедок, сбросил с плеч пару десятков лет.

– Я ни в чем не виновен. Просто защищался от грабителя. Ношение оружия – да, шейте, но – не больше…

– Разберемся, не волнуйся, лишнего не приклеем – фирма гарантирует… Сколько же тебе годов, Пахом Сергеевич? Если не ошибаюсь – подкатило под девяносто. Не ошибаюсь?

– Не знаю, начальник, не считал. С детства разные арифметики не уважаю.

– Так и не уважаешь? – не скрывая злой насмешки усомнился Стулов. – Ну, ладно. Если точно – восемьдесят семь стукнуло. Из них добрых семьдесят отдал разбою и грабежам, – он повернулся к нам. – Знакомьтесь, друзья. Грабитель с дореволюционным стажем, опытный медвежатник, убийца, которого не могли поймать ни сыскная царская полиция ни наш родной уголовный розыск. Сидоров… Да никакой он не Сидоров и не Пахом Сергеевич – Степан Степанович Волков, кликуха – Ведьмак…

Стулов передохнул. На лбу выступили крупные капли пота и он вытер их носовым платком. Нелегко давались раненному, едва ушедшему от нависшей над ним смерти, слишком длительные монологи.

– Даренная липломатом коллекция орденов и медалей? Отличное прикрытие! Это – на первый взгляд. Если вдуматься – несусветная чушь. Ни на рынках, ни в антикварных магазинах орденов не купишь. Можно, конечно, приобрести их у обнищавших родственнмиков умерших героев, свинтить с пиджаков пенсионеров. Но это – единицы, а Ведьмак гордится целой коллекцией…

Дед Пахом помалкивал. Не возражал и не подтверждал. Удивительное самообладание! Да еще в преклонном возрасте.

Гулькин слушал Стулова приоткрыв рот. У меня мелькнула дурацкая идея – запустить туда муху. Черную, навозную. Вот смеху то было бы! Омоновцы и оперативники, похоже, начисто забыли о главной цели своего пребывания в коммуналке: поиску спрятанной коллекции. Баба Феня и Надин дружно, в унисон друг другу, похрапывали. На подобии двух немузыкальных инструментов. Им аккомпанировал такой же немузыкальный барабан: Дмитрий не храпел – часто и гулко выкашливал.

– Теперь обратимся к менее зрелым годам героя… Вернее, антигероя. Потому что, когда восхваляют грабителей, рэкетиров и убийц, меня тошнит… Лет сорок тому назад вывозили из тайги большую партию неограненных алмазов. Конвой был солидный – десяток хорошо вооруженных парней. На драгоценности нацелилась такая же многочисленная банда… Степан Степанович должен помнить: во всех газетах сообщалось… Помнишь, Ведьмак?

– А я, промежду прочим, с детства не уважаю газетенок. Не верю им. Журналистам за что деньги отстегивают? За вранье. Потому, не верю и не читаю. Мне это ни к чему…

– Понятно.