А дальше… дальше сообщникам предстояло разделиться. Утром ждали труповозку, что случалось здесь нечасто. Арестанты — это бесплатная рабочая сила, а, значит ценный товар. Помрут на рудниках иль других работах — это чужая проблема. В темнице, где проводились мнимый суд и сортировка, отдавать концы не полагалось. Иначе б начальнику быстро нашли замену. Взяли б того, кто способен беречь жизни заключенных и передавать их в «рабство» в целости и сохранности.

Но нынче таки стряслась беда. Но кто ж знал, что парень припадочный попадется. С виду-то богатырь, способный бревна весь день таскать. Несчастьем незадачливого заключенного и решили воспользоваться Габриэль-старший с Аврелием. Первому предстояло оглушить кучера и облачиться в его одежду, а второму — лечь вместо трупа в гроб. Ну а третьей «участнице» лихой банды следовало сидеть у постели «больного» и отвлекать внимание, пока остальные воплощают в жизнь дерзкую задумку.

— Стоп! А как же я? Как мне выбираться? — спросил Гастон, увидев в плане огромную прореху. — Гроб-то один. И кучер тоже.

Габриэль-старший развел руками.

— То есть, вы не собирались выручать третьего участника? — Гастон сердито потряс кулаками. — Оставили бы его отдуваться за ваш побег.

— Мы надеялись, что женщине ничего не сделают. Поверят, что она вообще не у дел. Новенькая, наивная, пошла, как и велели, к больному. Что с нее взять?

— Это бесчестно! — объявил Гастон, разочаровавшись в отце.

— Знаю, — тот не подумал отрицать очевидное. — Поверь, Гейб, я долго договаривался с совестью. Но мне необходимо выбраться на свободу, чтобы однажды помочь всем в этой стране. Мои сторонники ждут за городом. До ареста мы планировали устроить несколько освободительных акций. Вывести мужчин из рудника и девиц из борделя, тех, что удерживают там насильно. Но я попался. Оказался не в том месте, не в то время.

Гастон сжал зубы, не очень пока понимая, прав отец или нет, решив пожертвовать одним человеком ради общего блага. Но повестке дня, то бишь, утра стоял более важный вопрос.

— Что ты собираешься делать теперь? Пожертвовать Аврелием?

— Нет, — лицо Габриэля-старшего исказила мука. — Я дал слово, что помогу ему вернуться к жене и сыну. Он, как и планировалось, займет место в гробу. Ты будешь кучером.

Ох….

У Гастона перехватило дыхание. Нет! Ни за что!

— Останусь я. Как ты правильно заметил — новенькая и наивная. Что с бабы взять?

— Нет, — отрезал отец. — Ты молод и полон сил. Тебе сражаться за трон.

Гастон горько рассмеялся.

— Из меня тот еще вояка. Только и умею, что бедокурить. Должен быть иной способ. Да хоть лисов о помощи попросить. Я видел, как Елисей сражается.

Андре странно хмыкнул, будто Гастон предложил сущую глупость.

— Нельзя, — пояснил Елисей. — Сражение — это большой выплеск магии. Ее почувствуют. У императора есть особый человечек. Это всё равно, что заявить: Пенетьери здесь. Но вы можете…

Андре кашлянул, запрещая собрату продолжать.

— Не лезь с советами, юнец. Много ты знаешь о жизни.

Гастону вмешательство крайне не понравилось.