— Говори, — велел он лису.

Тот покосился на недовольного Андре, но закончил фразу.

— Вы можете воспользоваться медальонами. Вместе они способны на всё, что угодно.

— У нас только два: истины и власти, — возразил Габриэль-старший. — Слишком большой риск не справиться. Нельзя ставить на карту всё и сразу.

Елисей весело посмотрел на Гастона. Мол, пора признаваться. Тот вздохнул и выдал:

— Медальонов у нас три. Динин — удачи — тоже у меня. Не спрашивай, — предостерег он шокированного отца от расспросов. — Расскажу всё позже. Давайте выбираться.

…Но всё пошло наперекосяк. В комнатушку лекаря, открыв дверь с ноги, вошел усатый толстяк. На Габриэля-старшего не взглянул. Поманил пальцем Гастона.

— Ты помощница лекаря? — спросил, прищурившись.

— Да, — пробормотал тот.

— Идем.

— Но… — попытался воспротивиться Гастон, однако отец перебил, обращаясь к толстяку.

— Куда вы её уводите?

— Не твое дело, монах! — замахнулся на него толстяк. И не ударил. Не рискнул.

— Моё, коли задумали недоброе. Не лгите, начальник Борден. Говоря со мной, вы говорите с богами.

Тот выругался сквозь зубы. Но ответил:

— На волю выпускаю. Невиновна она, как выяснилось. Идем, тетка. Твоя племянница ждет встречи. Я не лгу, монах. Тебе бы не солгал.

У Гастона сердце едва наружу не выпрыгнуло. Неужели, Лизетта?!

— Блондинка? — спросил хрипло.

— Нет. Чернявенькая. Бойкая.

Гастон судорожно сглотнул.

Дина?! Сама посадила, сама вызволяет? Но больше-то некому…

— Шевелись, тетка.

Он подчинился, а следом скользнула серебристая тень. Но прежде чем шагнуть за порог, Гастон незаметным движением сдернул с шеи слившиеся медальоны и уронил на пол. Пусть отцу с Аврелием послужат…

* * *

Пока ехали в карете по городу, пару раз мелькнула мысль выпрыгнуть на ходу. Толстяк Борден смотрит в другую сторону, да и лошади еле плетутся. Не покалечишься. Тем более, благодаря Себастьену Винзуру Гастон отличался ловкостью, умел и через забор сигануть, и от погони удрать. Но он отверг затею. Тревожило упоминание о «племяннице». Лучше доехать до пункта назначения и выяснить, кто она такая. Коли, правда, Дина, Гастон не посмотрит, что сестра и чародейка, отлупит собственноручно. За скрытность, преследование и организацию ареста.

— Сиди тут, — приказал толстяк, когда карета остановилась, а сам вылез наружу.

Гастон прильнул к стеклу, но Борден заметил и погрозил кулаком. Пришлось задернуть штору и ждать, жадно ловя каждое слово.

— Ну, принесла противоядие? — спросил толстяк.

— Вот, держите, нужно добавить в питье, — раздался знакомый голос, и память живо нарисовало лицо сестры. — Что с моей теткой?

— Доставил. Но коли соврала, я тебя из-под земли достану. И на рудники отправлю, не погляжу, что девица. А теперь забирай тётку, и вон с глаз моих.

Гастону не требовалось дополнительное приглашение. Он сам выскочил из кареты и… не успел опомниться, как на шее повисла Дина.

— Как же я о тебе волновалась! — запричитала она. — В темнице! С твоим-то здоровьем!

— Я сказал: вон отсюда! — рассвирепел от телячьих нежностей Борден.

Дина посчитала спектакль достаточным, схватила «тётку» за руку и потянула прочь. Гастон подчинился.