Уже в самолете знали о дьявольском холоде на острове и потому оделись как можно теплее.

И вот гостиница. Швейцар, едва удерживая залепленную снегом дверь, пропускает наших путников. Катя смеется, она в восторге от дикого ветра и холода и от бешено крутящегося снега. Забыв, что она у черта на куличках, обращается к швейцару на русском языке:

— У вас всегда так холодно?

Швейцар пожимает плечами; он ее не понимает. И тогда Олег переводит ее вопрос на английский. Тот качает головой: да, да. Это же Тасмания. Отсюда рукой подать до Антарктиды.

«Рукой подать» — это сильно сказано, Антарктида отсюда далеко, но уж такой характер у Южного полюса: он свою жертву достает задолго до приближения к нему и, если вы приблизитесь на пять–шесть тысяч километров, он уже и здесь опахнет вас жгучим дыханием холода. Его ледяной панцирь за лето сузится на три тысячи километров, но и эти три тысячи, отвоеванные солнцем на короткий срок, скоро снова спаяются в сплошные торосы и преградят путь мореходам. И лишь гигантские айсберги, оторвавшиеся от гор ледяного материка, обретут свободу и поплывут туда, где ходят корабли, летают чайки и где поджидают их коварные и смертельные для них лучи солнца.

Номер они снимают самый дорогой, пятикомнатный. Их обслуживают две официантки, и Катюша пытается говорить с ними, но они знают лишь английский и французский, и она на помощь вновь призывает Олега.

В номере и тут есть компьютер. Заметим кстати, Австралия, не в пример России, вся «сидит» на компьютерах, они здесь в частных домах, как у нас телефоны, и в школах, и в гостиницах, и в магазинах, и уж, конечно, во всех конторах.

Олег и здесь три дня тряс мошну банкиров, и атаки его были еще смелее, иногда дерзкие до безрассудства. Из банков, где хранили деньги главные российские воры, а таких в его картотеке числилось двадцать человек, он вытряхивал сотни миллионов. Пополнил счета своего радиозавода, Вялову и Малютину написал: «Помогайте другим заводам, особенно оборонным». Большие суммы денег послал в военные округа, в научные центры. Банкирам же делал озорные приписки: «Негоже это хранить ворованные деньги». Другого утешит: «Рука дающего не оскудеет». И уж непременно поставит подпись: «Вася с Кергелена». А с иным так и пошутит: «Заезжай, приятель, в гости. Тут, правда, холодновато, да уж тебе, поди, надоело греть толстые телеса на Канарах. Ну, будь здоров. Твой Вася».

Каких только шуточек не вытворял Олег. В канадский банк, где паслись четыре российских богатея, послал шаловливую юмореску:

«Дядя банкир, здравствуй! У нас, русских, есть песенка: ”Ай, Вась! А, Вась. Не пришел вчарась…“ Я к тебе не приходил и вчерась, и позавчерась, но вот нынче заглянул. И выдернул из твоих подвалов полмиллиарда. Не журись, старина! Это денежки наши, русские. Их украли у детей и стариков, но я их возвращаю в Россию. Будь молодцом и сохраняй спокойствие, тогда я к тебе долго не загляну, ну, а если будешь нервничать, да еще, не дай Бог, в полицию побежишь, сделаю тебя бомжом. Поклон от наших. Вася с Кергелена».

Много дней и ночей свирепствовал в финансовом мире наш герой, а когда устал, лег спать. И спал долго. И, наверное, еще бы спал, если бы к нему не пришли Катерина с генералом. Муха прочитал ему информацию в местной газете: «Океанский корабль ”Святой Себастьян“ набирает команду для отплытия на остров Кергелен. На корабле есть места и для туристов. Звонить по телефону…»

Олег не сразу сообразил, какое отношение к ним имеет эта информация. С минуту он смотрел на Катерину, которая счастливо улыбалась и порывалась что–то ему сказать. Но сейчас и она задумалась. Оказалось, что они с Олегом думали об одном: «А не совершить ли им свадебное путешествие?..» И Олег, не сводя с нее еще не совсем проснувшихся глаз, не то в шутку, не то всерьез проговорил:

— А?.