Шеф посмотрел на меня грозным взглядом – спроси! Я повторил вопрос:

– Ну скажи, пожалуйста! Жалко тебе что ли?

– Как, как! Очень просто!.. Он будет моим сватом на нашей свадьбе, если только я раньше не сверну тебе шею! – Кисако рычала, как зверь. – Он просто золото. Всюду тебя отыщет, куда бы ты ни запропастился.

– Что, что? Какой еще сват? Про кого ты говоришь?

– Ах, негодяй, ты еще спрашиваешь?!

Ее голос прозвучал, как взрыв бомбы. Я отдернул трубку от уха – по‑моему, меня контузило. Шеф покрутил регулятор громкости.

– Бесстыжие твои глаза! – надрывалась Кисако. – После всего ты еще спрашиваешь – кто? Сама я что ли с ним познакомилась? Разве не ты притащил в дом этого косоглазого черта, психа, нахала, обжору, это чудовище, это огородное пугало?!

– Гоэмон?!

Присутствующие повскакали с мест. Похищенный Гоэмон и… Кисако?..

– Кисако, милая, где ты сейчас? За решеткой? В пещере? В каменном мешке? Вы заперты?

– Ты что – совсем свихнулся? Заперты… Я тебе покажу – заперты! Самого бы тебя посадить под замок! Погоди, поженимся, не то еще будет!

– Да ладно, пусть будет… Только скажи, где вы?

– Ну, привет! В твоей квартире, где же еще?.. И почему ты такой неряха? Смотреть противно! Сколько раз я тебе говорила – не оставляй грязное белье в стенном шкафу! Можешь радоваться: на твоих трусах мыши мышат выводят…

– Да не болтай ерунды! Тебя ведь о деле спрашивают, а ты… – заорал я, заливаясь краской и уголком глаза поглядывая на нашего президента, ужасного чистюлю. Его передернуло от отвращения. – Гоэмон с тобой?

– Конечно, конечно, господин Гоэмон изволит быть здесь, – заворковала медовым, страшно почтительным голосом Кисако. Вот чертова девка! Это она оборотень, а не Гоэмон! – Когда я занималась уборкой вашей комнаты, они как раз и пожаловали. Откушали целый блок скороварящейся лапши, откушали вместе с упаковкой, разумеется. И двух гостей с собой привели…

– Что? – Я мельком взглянул на шефа. – Каких таких гостей?

– Один – иностранец, но попроще, чем наш друг Гоэмон. Отличный парень, красавчик – первый сорт, волосики золотистые, глазки голубенькие, а уж фигурка!.. Второй – японец, типичный гангстер, фу, до чего мерзкая рожа, так бы и двинула… Но они молчат почему‑то, как каменные, и лежат на полу.

– Иностранец… – Я наблюдал за реакцией присутствующих. Все затаили дыхание. – Кто он такой?

– Послушай‑ка… – раздался вдруг страшно знакомый скрипучий голос. Гоэмон! Сейчас я обрадовался ему, как родному. – Они, недостойные, возжелали нас обмануть, одурачить, ошельмовать, облапошить. Пустили ложный слух, утку, гуся… э‑э‑э… курицу, что якобы мерикенский президент сейчас изволят находиться в Хаконэ. Ну я им и изрек: не врите, не уклоняйтесь от истины, не травите баланду! Мерикенский президент сейчас вместе с французским президентом гуляет по Европам, ибо они устроили парти де плезир. Заткнитесь, умолкните, закройте ваши помойные ящики! – вещаю я им, а они нашей милости суют в нос хлороформ. Ну я и наградил сиих недостойных временным окаменением и низверг в твою квартиру.

– Иностранец… – прошептал тучный человек в кимоно и сверкнул глазами. – Кто бы это мог быть?

– А‑а, вас это интересует? – спросил Гоэмон, словно был рядом и слышал каждое слово. – Я пошарил у него в мозгах. Удобно шарить – лежит, но шевелится. Жуть что там творится. Сплошные энджины, переплелись, запутались, скрестились, перекрестились.