Ошеломленная этим открытием, она вернулась в летний домик и с рассеянным видом протянула буклет Стиву.

Может, рассказать Чарльзу о своем открытии? Ведь должно же быть какое-то логическое объяснение. Девушка знала, что он любил карты, она и сама могла читать карты с таким же интересом, с каким другие читают книги. Возможно, с Чарльзом дела обстоят так же… Она покачала головой, ведь если все было именно так, Чарльз просто попросил бы ее дать ему карту.

Было ясно, что ему была нужна эта карта, но он не хотел, чтобы она знала об этом!

Пробормотав Стиву, который уже погрузился в историю окаменелостей, «до свидания», Кэти побрела назад к аллее. Но она не успела дойти до машины, как из дома вышел Чарльз и, подойдя к машине, вытащил из нее портфель. Заметив девушку, он остановился и, к ее удивлению, улыбнулся, когда она подошла ближе.

Кэти ответила не сразу, пытаясь решить про себя, упоминать ли ей о своем открытии. Но она знала, что тогда Чарльз окажется в неловком положении и это вряд ли ему понравится. К тому же он уже говорил ей в прошлый раз, что его бумаги — это его личное дело. Он станет сердиться, и не без оснований, что она полезла в его портфель, хотя, по существу, она была не виновата, что бумаги упали на пол машины. Кроме того, Кэти не знала, как ей сказать о своем открытии, и, внезапно решив, что тут какое-то недоразумение, насильно заставила себя не думать об этом. В свое время дядя ей все объяснит.

— Ты раздражен? — спросила она. — Из-за Мойры?

— Я бы сказал, что вы обе заслуживаете порицания. — Он помолчал, затем более оживленно добавил: — А тебе бы хотелось, чтобы я злился только на нее?

Стараясь ступать с ним в ногу, Кэти шла молча, удивляясь его снисходительному тону и припоминая его недавний гнев.

— А я так ждала твоего приезда, — пробормотала она еле слышно.

Чарльз ничего не сказал, а потом произнес с мягким сожалением:

— А я все испортил, не так ли?

Кэти бросила на него удивленный взгляд и кивнула. Но он уже пошел на попятную, поэтому и она решила сделать шаг к примирению.

— Наверное, я должна была сказать тебе, дядя Чарльз, — я имею в виду поездку в Дербишир.

Они вошли в холл; Чарльз помедлил у стола, вытащил связку ключей из кармана, запер портфель и оставил его на столе. Что-то заставило ее спросить его, решил ли он свою проблему.

— Да, Кэти, спасибо. — Он нерешительно помолчал. — Очень скоро, дорогая, я тебе обо всем расскажу.

Кэти озадаченно нахмурилась. Как странно… Возможно, он просто благодарит за интерес к его делам. Хотя у нее возникло странное ощущение, что он признателен ей за что-то гораздо более важное. А то, как он произнес слово «дорогая», на мгновение заставило ее забыть обо всем на свете. Девушка улыбнулась неверной, дрожащей улыбкой; его гнев был забыт, и она снова чувствовала то новое ощущение, которое больше не было для нее загадкой.

— Я так рада… — С легким испугом Кэти поняла, что ей трудно обращаться к нему как прежде, и робко спросила: — Я могу… могу называть тебя просто Чарльз? — но затем, вспомнив его недавнюю реакцию на подобный вопрос, добавила: — Но наверное, тебе это не понравится?

— Напротив, — мягко возразил он. — Я был бы очень рад.

Они присоединились к Мойре в гостиной; Берил пришла, когда все уже пили чай, она приветствовала Чарльза, и ее глаза странно сверкнули. Ее мать удостоилась лишь легкого кивка. Перемена произошла с Берил за последнюю неделю, как раз со времени их с Чарльзом визита в театр, по крайней мере, так казалось Кэти. Она перевела взгляд на Чарльза; его улыбка была нежной, глаза смотрели ободряюще, и девушка ощутила прилив теплого и счастливого чувства.