|
Джордж и Юла приготовили ужин на пятнадцать человек, несмотря на то что сами на следующий день уезжали в отпуск. Мы сидели во дворе, откуда открывался вид на окрестные поля. Я объясняла Джорджу, что уже не могу пить, как раньше. Мой язык и без того заплетается, а если я еще выпью, меня совсем никто не поймет. — Но вот когда разговоры закончатся, ты мне налей! Пришли какие-то кипрские журналисты, коллеги Джорджа, режиссера-документалиста. Сама в прошлом репортер, я сочувствовала им — они поневоле стали свидетелями некой главы семейной саги и не понимали, что происходит. — Пусть они сами задают вопросы! — сказала я, прервав излияния группы доброжелателей, которые пытались ввести их в курс дела. Нэнси опять привезла всем подарки и стала раздавать их после ужина. Семилетняя Анастасия, младшая из всех, тут же запищала: — А где мой? Люблю детей! Я привезла только один подарок: Библию Паноса. Мне хотелось вручить ее Сулле в тот же вечер, пока у меня еще были силы. Но я знала, что сл?ва не смогу сказать, не прослезившись, и поэтому заранее написала все на айфон и попросила Нэнси прочесть. Когда подруга взяла у меня телефон, я заплакала, так громко шмыгая носом, что даже наклонила голову, чтобы спрятать лицо. Нэнси стала читать: Дорогая Сулла, я пишу тебе эти слова, так как мой голос слаб, а воля еще слабее и мне не удержаться от слез. Едва узнав, что моим кровным отцом был Панос Келалис, я узнала, что его нет в живых. А потом я, иностранка, вторглась в твою жизнь, рассказала какую-то несусветную историю и стала выспрашивать о нем, выпытывать подробности. Я боялась, что мне не поверят, что меня не примут в свой круг, сочтут авантюристкой и вышвырнут прочь. А ты оказалась так добра ко мне и стольким со мной поделилась. Естественно, что в прошлый раз мы много говорили о его бывшей жене Барбаре. И ты сказала, что была разочарована, когда она приехала на его похороны и не привезла семейную Библию Паноса, как ты просила. «Если увидишь, забери ее!» — сказала ты тогда — может, в шутку, а может, и всерьез. Барбара давно вызывала мое любопытство, не только из-за ее экстравагантных поступков, — мне было просто интересно увидеть эту американскую принцессу, которая похитила сердце моего отца. Мне хотелось узнать у нее что-нибудь о том, как он любил. Нэнси прочитала всю историю с обращением за помощью к Пэту и ответом Барбары. Она дошла до строк: Однажды, сидя на диване в гостиной ее дома, я сощурилась от солнца. «Ты щуришься совсем как Панос», — сказала она. |
