-  Вам лучше не на восход идти, а на закат, попадете в иноземные страны, там жить легче, чем у нас и вас никто искать не будет, - предложила я.

    -  Нет, это не про нас, мы без своей веры жить не согласные, - ответил он, устанавливая котелок с ухой на земле, - а если придется в землю лечь, так лучше ляжем в свою!

    Однако ни лечь в родную землю, ни даже поесть мы не успели. Безъязыкий предупреждая, поднял палец и указал им в сторону от берега. Кузьма насторожился, прыжком отошел от костра и, приставив ладонь к уху, начал слушать.

    -  Облава по нашу душу, - тихо сказал он и с сожалением вывернул котелок с ухой в костер. - Ты, малый, с нами или останешься? Мы уйдем на тот берег, в Новую Деревню.

    -  С вами, - быстро решила я, подозревая, что ловят не их, а меня. - Только я плаваю плохо и у меня бумаги, боюсь, намокнут!

    -  Здесь брод есть, не утонешь, а бумаги спрячь в шапку, - посоветовал он, и пошел вдоль берега кошачьим, неслышным шагом.

    Мы с Фролом бросились вслед за ним. Даже отойдя от трещащего костра, я еще ничего не слышала, но сомневаться в навыках «душегубов» не стала. Мы быстро прошли с четверть версты и спустились к самой воде. Небо на востоке уже серело, но рассвет не наступил.

    -  Здесь брод, - сказал Кузьма и начал быстро раздеваться. - Ты чего стоишь столбом, или в одежде в воду полезешь?

    Вопрос был хороший! Что мне делать я не представляла. Между тем мужики уже разделись до нага и вязали одежду в узлы. Примерно в том месте, где был костер, послышался призывный свист. Тянуть больше было нельзя, и я торопливо сняла с себя верхнее платье, оставив только нижнее белье.

    -  Все сымай, вымокнешь, - посоветовал Кузьма.

    -  Не могу, мне по обычаю разоблачаться не положено, - придумала я ответ и тоже связала свою одежду и обувь в узел.

    -  Ну, как знаешь, - не стал настаивать мужик и первым полез в воду.

    Я решительно двинулась следом. Вода сначала показалась мне теплой, но чем глубже мы заходили, тем она становилась холоднее. Кузьма, быстро перебирался на противоположный берег, в глубоких местах, подгребая свободной от одежды рукой. Второй шла я, последним, соответственно, Фрол. Делал он это чтобы при нужде меня подстраховать. Брод оказался не глубоким, во все время переправы я ни разу не потеряла под ногами дно. Наконец мы оказались на противоположном берегу и сразу же спрятались в кусты. Мужики сидели на корточках и вслушивались в ночные звуки. Чтобы не смотреть на их голые тела я пряталась немного в стороне.

    -  Ишь, парнишка у нас какой стеснительный, - тихо сказал Кузьма товарищу. - Сразу видать - из поповской семьи.

    Тот утвердительно промычал в ответ, и они начали быстро одеваться. Меня же от холода и мокрого белья начал просто колотить. Я хотела, было, тоже надеть на себя верхнее платье, но все тот же Кузьма предостерег:

    -  Ты лучше сперва выжми исподнее, а то простынешь. А мы тебя впереди подождем.

    Я была так тронута деликатностью «душегубов», что чуть не заплакала. Впрочем, они меня уже не слышали, быстро взбирались на высокий берег. Я же просто скинула с себя промокшие подштанники и рубаху и прямо на голое тело надела верхнюю одежду.

    -  Ну, что готов? - спросил Кузьма, когда я вылезла к ним наверх.

    -  Готов, - ответила я, все еще стуча зубами.

    -  Тогда не отставайте, - велел он и, не оглядываясь, быстро пошел вдоль берега.