Знахарка подошла к лавке и сочувственно посмотрела на Ивана. Тот уже пришел в себя и выглядел значительно бодрее, чем по приезде.

    -  Куда тебя поранили, милый? - спросила она, но увидела его окровавленный армяк и присела рядом на лавке. - Ишь ты, видать, в сердце целил, изверг, - осуждающе сказала она. - Болит?

    -  Сейчас не очень, - ответил он. - Барыня меня перевязала.

    Все посмотрели на Елену Павловну. Она продолжала сидеть за столом, чему-то улыбаясь.

    -  Вы бы пока вышли, - попросила старуха, - а я его осмотрю.

    -  И то, - согласился священник, - мне уже пора в храм на службу.

    Мы все вышли из дома. Я глубоко вдохнула свежий воздух, но легче мне не стало. Тошнота не кончалась, ломило поясницу, и ноги противно дрожали.

    -  А ты, отрок, никак и сам заболел! - заметил отец Дмитрий. - Ничего, помолишься Господу, сразу станет легче!

    -  Я лучше полежу, - ответила я, с ужасом представляя, что придется стоять на ногах всю службу. - Наверное, я простудился.

    -  Да, конечно, идите, отдыхайте, - сочувственно сказала Елена Павловна, лукаво глядя на батюшку.

    Они пошли к храму, а я вернулась в избу. Знахарка раздела Ивана и осматривала его рану. Увидев меня, улыбнулась, обнажив беззубые десны.

    -  Вернулась, это хорошо, - сказала она, не объясняя, что, собственно, в этом хорошего. - Тебе нужно лечь, отдохнуть.

    -  Да, конечно, - пробормотала я, устраиваясь на лавке возле окна.

    Не успела я лечь, как голова неудержимо закружилась и я заснула, словно впала в забытье. Проснулась я только поздним вечером. На столе горели восковые свечи, Елена Павловна и батюшка сидели рядом на лавке и о чем-то разговаривали. Матушки в комнате не было. Я выспалась и чувствовала себя вполне здоровой. Приподняв голову, я посмотрела, что с Иваном. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Я хотела встать, но не успела, нечаянно услышала, о чем думает Елена Павловна, и замерла.

    Чего-чего, но такого я от нее никак не ожидала. В ее голове роились мысли, как бывает, когда человек загнан в тупик и лихорадочно ищет из него выход. Отец Дмитрий вызывал у нее ненависть, он чем-то так разгневал нашу красавицу, что она готова была выцарапать ему глаза. Это было странно, если учесть, что они познакомились всего несколько часов назад и, кажется, сначала понравились друг другу. Я начала подслушивать, о чем они говорят.

    -  Зачем тебе прозябать в сельской церкви, - втолковывала она священнику, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик и оскорбления, - с такими способностями, как у тебя, ты станешь, кем только захочешь! Хоть князем, хоть генералом!

    -  Я принял священный сан! Где ты была раньше, - отказывался он.

    -  Ну что тебе какой-то сан, нас с тобой ждут такие дела, что о тебе узнает вся Россия! - уговаривала Елена Павловна. - Ты таких женщин, как я, когда-нибудь еще видел?

    Отец Дмитрий отрицательно покачал головой.

    -  Я не то, что твоя вяленая вобла! - горячо шептала искусительница, прижимаясь к нему. - Со мной ты такое узнаешь! Мы будем жить, как в раю! Дай руку, потрогай, как у меня сердце бьется!

    Она взяла руку священника и приложила к своей груди. Он кивнул, подтвердив, что оценил ее сердцебиение, но руку убрал, чем привел Елену Павловну в скрытую ярость.

    -  Ты же умный человек, неужели сам не понимаешь, что тебе привалило счастье! - страстно сказала она, невольно повышая голос.