-  А ты, отрок, отчего такой грустный? - обратил на меня внимание батюшка.

    -  Устал, - не вдаваясь в подробности, ответила я.

    -  Рано тебе уставать, в твои годы нужно радоваться жизни и веселиться, - сказал он обычную в таком случае банальность.

    -  Хорошо, постараюсь, - пообещала я, наблюдая, как моя Елена Павловна жестами, глазами, движениями, волнующим тембром голоса, отвращает отца Дмитрия от праведной жизни.

    Моя спутница была слишком женственна, чтобы обделить своим вниманием любого встречного мужчину. Делала она это, как мне казалось, не с какой-то целью, а просто так, лишний раз поточить коготки. Однако рыжий батюшка от ее многообещающего поведения ошалел, и воспылал как сухой хворост.

    Между тем матушка, устроив раненого, взялась накрывать на стол, накормить с дороги гостей. Священник и гостья, не обращая на нас внимания, отчаянно кокетничали. Попадья, занимаясь хозяйством, старалась не замечать игривого поведения супруга и гостьи, мне же смотреть на них было неприятно.

    -  Батюшка, - обратилась я к попу, - у вас в селе можно найти хорошего кучера?

    -  Можно, милый, у нас здесь все можно! - двусмысленно ответил он, глядя при этом не на меня, а на Елену Павловну.

    Она поняла намек и расхохоталась.

    -  Сегодня праздник, погостите у нас, а завтра с утра, непременно найду вам и кучера, и все что пожелаете, - пообещал он.

    -  Нам нужно уехать сегодня и чем быстрее, тем лучше, - сказала я.

    -  Сегодня никак нельзя, - любуясь искусительницей, ответил он. - В святой праздник работать грех. Да и вам дороги не будет!

    -  Ах, Сильвестр, ну куда вы спешите! - поддержала его Елена Павловна. - Батюшка пригласит нас на службу, а потом причастит таинствами, - призывно засмеялась она, - а потом заодно отпустит грехи. Правда, отец Дмитрий?!

    От того, как она это сказала, батюшка окончательно сомлел и уже ничего кроме искусительницы не видел. Мне такое поведение спутницы все больше не нравилось.

    Дело было даже не в попадье, которая от такого поведения мужа окончательно смешалась и боялась поднимать на него и гостью глаза. Тревожило ее намерение остаться в доме священника.

    -  Нам нужно ехать дальше, - упрямо сказала я, но на меня просто не обратили внимания.

    -  Прошу к столу, - пригласила хозяйка, прервав наши переговоры.

    Обедать мы сели втроем, сама матушка осталась на ногах подавать еду. Я еще не пришла в себя, и могла только вяло ковырять ложкой в миске. Поп с гостьей уже окончательно обнаглели и вели себя так откровенно игриво, будто кроме них здесь никого не было.

    -  Кушайте, кушайте, гости дорогие, - угощала нас хозяйка, едва не глотая слезы.

    Меня эта глупая история начала не на шутку злить, но я пока сдерживалась, чтобы избежать скандала. Елена Павловна нравилась мне все меньше и меньше. Не знаю, чем бы все это кончилось, но откровенное «махание» прервал приход знахарки и мы с попадьей облегченно вздохнули.

    Знахарка, старушка в синем сарафане самого обычного обличия с лицом, укрытым низко повязанным платком, перекрестилась на иконы, низко всем поклонилась и спросила матушку, зачем она ее звала.

    -  Разбойники порезали человека, - ответила та, показывая на кучера, - погляди, может поможешь.