|
Но зато твоей кончине
Нет подобной ни единой:
Ты умрешь прекрасной смертью,
Благородной, соловьиной.
(1859)
«Предав себя судьбам на произвол…»
Предав себя судьбам на произвол,
Моя душа жила голубкой мирной;
Но твой, о солнце, пламень к ней дошел,
Испепелил ее твой огнь всемирный.
И вот – смотри, что пепел проивел:
Свободных крыл гордясь стезей обширной,
Божественного гения орел
Дышать взлетает радостью эфирной.
(1859)
«Грозные тени ночей…»
Грозные тени ночей,
Ужасы волн и смерчей, –
Кто на покойной земле,
Даже при полном желаньи,
Вас понимать в состояньи?
Тот лишь один вас поймет,
Кто под дыханием бурь
В неизмеримом плывет
От берегов растояньи.
(1859)
«Ах, как сладко, сладко дышит…»
Ах, как сладко, сладко дышит
Аромат твоих кудрей!
Но еще дышал бы слаще
Аромат души твоей.
(1859)
«В доброй вести, нежный друг, не откажи…»
В доброй вести, нежный друг, не откажи,
При звездах прийти на луг – не откажи.
И в бальзаме, кроткий врач души моей,
Чтоб унять мой злой недуг, – не откажи.
В леденцах румяных уст, чтобы мой взор
За слезами не потух, – не откажи.
В пище тем устам, что юности твоей
Воспевают гимны вслух, – не откажи.
И во всём, на что завистливо в ночи
Смотрит неба звездный круг, – не откажи.
В том, чему отдавшись раз, хотя на миг,
Веки счастья помнит дух, – не откажи.
В том, что властно укротить еще одно
Пред могилою испуг, – не откажи.
(1859)
«Ежели осень наносит…»
Ежели осень наносит
Злые морозы, – не сетуй ты:
Снова над миром проснутся
Вешние грозы, – не сетуй ты.
Ежели мертвой листвою
Всюду твой взор оскорбляется,
Знай, что из смерти живые
Выглянут розы, – не сетуй ты.
Если тернистой пустыней
Путь твой до Кабы потянется,
Ни на колючий кустарник,
Ни на занозы не сетуй ты.
Если Юсуф одинокий
Плачет, отторжен от родины,
Знай, что заблещут звездами
Жаркие слезы, – не сетуй ты.
Всё переходчиво в мире,
Жребий и твой переменится;
Только не бойся судьбины
Злобной угрозы, – не сетуй ты.
(1859)
«Гиацинт своих кудрей…»
Гиацинт своих кудрей
За колечком вил колечко,
Но шепнул ему зефир
О твоих кудрях словечко. |
