– Мы все никак не закончим наши игры, – сказала Сьюзен.

Аркадий шагнул назад к открытой двери ее каюты. Он прошел было мимо, не обратив внимания, так как света в каюте не было.

– Не бойся, – сказала Сьюзен. Она включила верхний свет, достаточный для того, чтобы он разглядел провода, отсоединенные от радио, и подставку настольной лампы. Сьюзен уселась на низкую койку, волосы у нее были влажные и спутанные, как будто она только что вышла из душа. Она была босиком, одета в джинсы и застиранную хлопчатобумажную рубашку. В руках Сьюзен держала стакан, наполненный до краев, и в каюте пахло шотландским виски. Выключив свет, она обратилась к Аркадию:

– Закрой дверь.

– Я думал, ты не закрываешь дверь, когда к тебе заходят советские мужчины.

– Все когда то бывает впервые. На советских судах никогда не бывает незапланированных танцев, а вот сегодня как раз, я слышала, они состоялись. Именно туда и ушли все мои мальчики, так что сегодня вечер первых попавшихся.

Аркадий закрыл дверь и попытался в темноте отыскать стул, который заметил возле койки. Сьюзен включила ночник, и его двадцативаттная лампочка осветила каюту, как затухающая свеча.

– Например, я сказала себе, что пересплю сегодня с первым мужчиной, который пройдет мимо моей двери, но прошел ты, Ренько, и я передумала. С «Орлом» что то случилось, да?

– Мне вполне авторитетно сообщили, что снег скоро прекратится.

– Радиосвязь с ними прекратилась час назад.

– Но мы видим их на радаре, они недалеко позади нас.

– Так в чем дело?

– Возможно, обледенела антенна, ты же знаешь, здесь это случается.

Сьюзен протянула Аркадию стакан и плеснула туда из бутылки, так что виски выплеснулось через край.

– Помни, – сказала Сьюзен, – кто первый проливает, того и убивают.

– Опять норвежские игры? – нахмурился Аркадий.

– Да. Их не зря называют круглоголовыми.

– А это американский вариант?

– Угадал.

– Грубый вариант, у меня есть другое предложение – кто первый проливает, тот рассказывает всю правду.

– А это советский вариант?

– Можно сказать и так.

– Нет, – отрезала Сьюзен. – Что хочешь, только не правду.

– В таком случае и я буду лгать, – сказал Аркадий и отхлебнул из стакана.

Сьюзен отхлебнула одновременно с ним, и хотя она уже хорошо выпила до этого, нельзя было сказать, что она пьяна. Глаза ее затуманились, но взгляд не смягчился.

– Ты не писал никаких предсмертных записок, так ведь? – спросила она.

Аркадий поставил стакан с виски на пол и достал из кармана папиросы.

– Прикури и мне, – попросила Сьюзен.

– Предсмертные записки – это своего рода искусство, – сказал Аркадий, прикурил две «беломорины» и протянул одну Сьюзен. Пальцы у нее были гладкие, не загрубевшие от чистки холодной рыбы.

– Ты это заявляешь как специалист?

– Как студент. Предсмертные записки – это раздел литературы по криминалистике, на который очень часто не обращают внимания. Они бывают грустные, злые, рассказывающие о страданиях от сознания собственной вины и очень редко смешные, потому что в них всегда присутствует налет официальности. Обычно их подписывают своим именем или как нибудь по другому, например: «Я тебя люблю», «Это лучший для меня выход» или «Считайте меня коммунистом».

– Зина не подписала.

– Обычно записки оставляют там, где их смогут найти вместе с телом, или их находят, когда обнаруживают, что кто то пропал.

– И здесь у Зины все было иначе.