Ледяною.
Она выстудила внутри, чтобы после стужа обернулась жаром. И Эльжбета Витольдовна лишь отмахнулась от зачерствелого куска пряника.
…тетку она после думала навестить, послала письмо и еще два десятка золотых, но ответа не получила. А потому…
…дура.
И она.
И… в чем-то Властимира права. Жизнь на сказку не похожа, но это же еще не значит, что надобно вот так… а как надобно?
Этого Эльжбета Витольдовна пока не знала.
Но…
— Что делать станем? — Марьяна Францевна наполнила стопки.
— Пока не знаю. Но сход — дело не быстрое. Надобно узнать, кто эту глупость поддерживает…
— И глупостью не считает?
— Именно. Узнать и… перемены нужны. И серьезные. Но не такие, которых хотят маги… не такие…
Эльжбета Витольдовна задумалась.
Легко сказать, что не такие, но… какие? И получится ли вообще изменить хоть что-нибудь? Или, может, проще отвернуться, уступить, самой сложить полномочия, отговорившись возрастом и усталостью? Она ведь тоже немолода. Это будет прилично.
Поймут.
Сделают вид, что поверили. А там уж… пусть Властимира делает, что ей хочется.
— Надобно с государем побеседовать, — Эльжбета Витольдовна сцепила пальцы. — Ему усиление магов не с руки, они и без того слишком много воли взяли. Как я слышала…
…мысли были вялыми.
Но ведь были.
…и заглянуть в ту, сокрытую от посторонних глаз комнатенку, с которой все-то и началось.
Эльжбета не отступит. В конце концов, отговориться возрастом она всегда успеет.
Глава 26. Сказывающая о том, как царевичу невест искали
Все мы — чья-то психологическая травма.
Что Мишанька успел понять, так это то, что ведьмой быть непросто. Нет, может, если бы он ведьмою родился, тогда бы и привык, что к юбкам этим, которых приходилось надевать множество, будто бы одной недостаточно, что к корсету, что к придиркам вечным.
Спину он не так держит.
Корсет не дается шнуровать. А ему в этом корсете дышать нечем! Спина же с непривычки вовсе трещит да похрустывает. И локти он расставляет не со зла, и в юбках путается… кто бы не запутался? А уж этикеты… он всегда-то думал, что получил достойное образование. Но в том, в прежнем, у него не было надобности изучать высокую науку правильно выходить из комнаты.
Или дверь открывать.
Или…
Чушь какая!
Эта чушь злила несказанно, всякий раз напоминая, что сам-то Мишанька для иной жизни создан.
— Вы вновь кривитесь, — с упреком произнесла статная ведьма, которая на Мишаньку глядела с жалостью и слегка — с презрением, будто он виноватый в чем-то. — Во-первых, ваши гримасы могут быть неверно истолкованы вашими собеседниками. Во-вторых, от них появляются морщины.
— И пусть, — Мишанька скрестил руки на груди, за что получил указкой по пальцам.
Больно!
И ведь глядит прямо, улыбается… вот он вчера эту гребаную улыбку весь вечер тренировал, а все одно получался некий оскал престранный, далекий от дружелюбия.
…и надобно послать их куда подальше, но ведь тогда вновь запрут в этом их подвале со стенами из белесого камня, будто и не из камня, но костяными.
Главное, что стены эти силу тянут.
И муторно становится.
Душно.
Мишаньке дважды случилось посидеть, чтобы понять, что… в общем, лучше пока наставниц слушать, а то ведь с них станется вовсе сгноить в этом от подвале.
Папенька…
…явился как-то. Долго смотрел, шевелил бровями и губами тоже шевелил, явно в кои-то веки не зная, что сказать. |