Лилечка щурилась. И да, в ней теперь Аглая не ощущала и тени той, былой, болезни. Напротив, внутри девочка будто посветлела.

Переменилась.

— Но… но…

— Я поеду, — сказала Лилечка, на жреца глянув, который дорогу заступил, но от взгляда её смутился и отошел в сторону. — Надо же кому-то за Ликой приглядеть. И Аглая тоже поедет.

— Так надо? — спросила Аграфена Марьяновна.

— Надо, — Лилечка поглядела бабушке в глаза, и та едва заметно кивнула, будто эти двое договорились о чем-то своем, другим не понятным.

— Что ж… в таком случае… Лика!

— Мама!

— Ты меня поняла?!

— Мама…

— Поняла, — Аграфена Марьяновна обняла дочь. И к жрецу повернулась, глянула строго, так, что человек божий попятился. — Смотри у меня… благословение-то всяким может быть. А я еще помню бабкины истории… и… думаю, будет всем проще, если мы до Китежа своим ходом, верно?

Жрец, если и собирался возразить, то передумал.

Кивнул.

— Вы нам только бумаги выправите, — продолжила Аграфена Марьяновна. — На… вот на неё еще.

И указала на Аглаю, которой в царский терем ехать совсем даже не хотелось, потому что у неё и без терема забот хватало.

— Но… но…

— Не невестой. Нянюшкой. Девочке ведь нужна нянька.

— Ведьма?

— Отчего и нет? — пожала плечами Аграфена Марьяновна. — В столице теперь модно так…

Народ, собравшийся на площади, отмер и загудел, обсуждая странные столичные нравы, чудо и еще сотню новостей местечковых, но несомненно важных.

Аглая же…

— Если ты не хочешь, — сказал Дурбин тихо. — Мы можем просто уехать. Куда-нибудь.

— Не хочу, — призналась Аглая. — Но… так и вправду нужно.

Та, подаренная ей сила, никуда-то не ушла, и теперь колобродила, обживаясь, а еще нашептывала, что Аглае и вправду надобно во дворец.

Зачем?

Кто бы знал… но кто-то точно знал больше, чем рассказывать изволил.

Впрочем, заговорила Аграфена Марьяновна уже в экипаже, куда забралась не без помощи барона, решившего разнообразия ради тоже в карете проехаться. А что, была та в достаточной степени велика, чтоб все влезли. Разве что девок сенных пришлось на телегу отправить.

— Мама! — Анна Иоановна дотерпела лишь до того момента, как экипаж тронулся. — Ты… что ты знаешь?

— Многое знаю, — Аграфена Марьяновна откинулась на подушки. — Только… признаться, до недавнего времени полагала, что знание сие лишнее, да…

— Но теперь… — осторожно заметил барон. — Вы ведь не откажетесь поделиться?

— Не откажусь, чего уж тут… тайны особой нет. Прежде многие ведали, да только как-то оно взяло и подзабылось.

Экипаж тронулся мягко. И Лилечка прижалась к Аглае, прикрыла глаза и в скором времени засопела. Утомилась все-таки.

— Наш род, быть может, не столь и стар, как ваш, барон… хотя… скорее нет, он стар, только… сложно, оказывается, говорить о вещах, которые еще недавно казались донельзя простыми и понятными. Моя матушка уже не верила во все это, говорила, что пустое, а вот бабушка… я у неё росла. Да и ты, Аннушка, помнить должна.

Анна Иоановна лишь плечами пожала.

— Вот… в незапамятные времена боги были куда ближе людям. И силой делились щедро, что с миром, что с нами, только не всякий человек способен был эту силу принять.