— И хорошо, — барон обвел взглядом всех в возке-то. И взгляд его был таков, что даже Лика перестала пальцами шевелить. — Мне кажется, что за лучшее будет помолчать. Пока. Некоторое время.

— Но… — Анна Иогановна даже рыбку свою, от которой едва ли половина осталась, выпустила. — Зачем? Разве не стоит наоборот… это увеличит шансы!

— Не увеличит, — Козелкович покачал головой. — Скорее наоборот. Ныне и вправду времена другие. И безродную царицу просто-напросто не примут. А то и… невеста — еще не жена, да и с женой сотворить многое можно. Потому-то надобно молчать и надеяться, что смотрины эти мимо пройдут.

Анна Иогановна, как почуялось, была категорически со сказанным не согласна. Но вот Аграфена Марьяновна голову склонила, признавая, что барон прав.

— О благословении слух пойдет, и того довольно. Ты, Лика, там поглядывай. Царевич или еще кто сильный нам не надобен. Погляди такого, чтоб толковый…

Аглая прикрыла глаза, радуясь, что уж её-то благословение минуло, да и вовсе… ей никого смотреть не надо.

Она уже присмотрела.

Просто… пока еще рано. И сложно. И… вообще.

Глава 32. В которое случается знакомство с родней

…был тихий вечер с молнией и громом.

Проспала Стася и вечер, и ночь и даже утро, потому как, проснувшись, увидела, что солнце стоит высоко, да и жаром полыхает во всю. Утренняя прохлада осталась где-то там, в зарослях колючего шиповника, а дом постепенно наполнялся теплом.

Она потянулась.

Зевнула.

И поняла, что ей хорошо. Вот просто хорошо лежать на пуховых перинах, пялиться в окошко, лениво разглядывая мутноватые стекла и витраж с рыбою. Хорошо быть.

И…

Само по себе.

Было ли то следствием благословения или же просто она, наконец, выспалась и избавилась от суетливых тревожных мыслей, Стася не знала. Но как бы там ни было, день начался и что-то подсказывало, должно быть, здравый смысл, что будет этот день долгим.

— Привет, — сказала она Бесу, подавив зевок.

И тот зевнул в ответ во всю ширину немалой пасти своей. А затем спрыгнул с кровати и потянулся, всем видом показывая, что пора-то и другим делом заняться.

К примеру, поесть.

А вот одеваться самой пришлось. Нет, можно было бы позвонить в колокольчик, что стоял на прикроватном столике, но Стасе категорически не хотелось никого видеть. Да и то, кого бы она увидела?

Баська там, во дворце.

И Маланья с нею. И Горыня. И… и выходит, из своих у неё только Антошка и остался? Почему-то эта мысль несколько испортила настроение. Должно быть потому и оделась Стася быстро, даже браслеты, которые удерживали чрезмерно длинные рукава от сползания, нацепила. И венец драгоценный, раз уж без него на люди являться было не принято.

В доме же…

В доме было пусто, уже чисто, благо, присланные Радожским люди сумели справиться и с пылью, и с грязью, и с паутиной.

— Эй, — Стасин голос потревожил древние стены. — Есть тут кто живой?

— Встали, госпожа ведьма?

Из какой норы выбрался Антошка, Стася так и не поняла, вздрогнула только, едва удержалась, чтобы не обложить нехорошим словом, и даже улыбнуться себя заставила:

— Доброе утро.

— Какое утро? День уж на дворе… я и заждался. Яишенку сделал, с травами да хлебом сухим, самое оно, а выстыла!

Это прозвучало с упреком.

— Извини.

— Ничего… я он сейчас скоренько.