— Голова болит? — поинтересовался Амвросий Ульянович тихим своим голосом. — Сейчас настойки дам… это погода меняется.

— И что? — Свят был мрачен и за лоб держался, причем двумя руками, при том губы кривил, а губы эти были побелевшими.

— Сила колобродит… время-то такое, луна, считай, в зените, а солнце переходит в новый дом. Не увлекаетесь вы астрологией…

— А вы увлекаетесь? — Елисей глядел, как двигается этот человек… человек ли? Нет, это вовсе… надо узнать, кто вообще привел его.

Не терем — двор проходной, в иной корчме порядка больше, чем тут.

— О, наука движения звезд есть весьма интересна, — сказал Амвросий Ульянович, сняв с полки темный флакон. — Сферы небесные скрывают многое, что человек ученый способен увидеть, тогда как для иных сие знание есть быть недоступно.

И говорит как-то… правильно, да. Но не так.

— Вот. Извольте принять чайную ложку. Голова болеть не будет, — сказал Амвросий Ульянович и улыбнулся.

От этой улыбки Елисей вздрогнул.

— Спасибо, — флакон он взял, нисколько не сомневаясь, что внутри и вправду какая-нибудь безобидная настойка. Вон, глядит целитель с насмешечкой, будто видит наперед все-то мысли Елисеевы и желание его порасспросить про эту вот настойку…

…у кого только?

— Не за что. Мой долг следить за вами, — прозвучало это как-то до крайности бессмысленно. И подумалось, что не зря Свят целителей опасается.

— А что с моим братом, — спохватился Елисей. — Ему тоже выпить?

— И ему, — Амвросий Ульянович глаза прикрыл, и фигура-то его будто прозрачною сделалась. — И ему, несомненно… лучше быть здоровым, чем больным. Да. Истинно так.

Спорить с сим утверждением Елисей не решился.

Флакон убрал в кошель, брата подхватил и потянул за собой. Тот шел… шел, но… покачиваясь, будто пьяный. И бледность его, прежде Святу не свойственная, усилилась.

— Ему отдых надо, — прошелестело сзади. — Сон. Сотрясение разума. Разум сотрясенный вырабатывает мало слизи. От этого происходит сухость в голове. Так что… принять лекарство. И спать. Ежели станет хуже, зовите. Помогу.

Свят вздрогнул.

А потом сквозь стиснутые прошептал:

— Давай… скорее… ко мне… и… голова болит.

Он дошел сам, хотя последний десяток шагов Елисею пришлось буквально тянуть брата за собой. Тот переставлял ноги кое-как, однажды покачнулся и упал бы, если бы не стена — Елисей пытался удержать, но оказалось, что Свят, пусть и младше, а все одно больше, шире в плечах.

Тяжелее.

— П-погань, — только и сказал он, переступивши порог собственной комнаты. Дернувшегося было помогать холопа, Свят отослал взмахом руки, крикнувши в спину: — Не думай матушке донести.

— Что с тобой?

— Там, — Свят осторожно сполз по стеночке и глаза закрыл. — Не надо было к этому… пауку… шкатулка стоит… там… возьми… вода… мне один… принес.

Говорил он медленно, с явным трудом. И сердце Елисеево ухнуло в пятки: а ну как и вправду чего-то там в голове братовой повредилось?

И не стоит ли действительно позвать целителя?

— Нет, — Свят попытался встать на карачки, упрямо мотнув головой. — Полотенчико… шитое… вода… умыться.

Нужная шкатулочка обнаружилась вовсе не на полке, а под кроватью, где помимо её Елисея встретил толстый слой пыли, потерянный сапог и пара огрызков.