И о чем она была?

И почему ничего-то толком, помимо двухчасового сидения, когда он, Елисей, вынужден был после пира слушать выразительное и не очень чтение каких-то книг, не вспоминалось.

— Да… слушок пошел, — Свят окончательно пришел в себя. — Что не все-то там и вправду благословлены, что жрецы давно уже приловчились чудеса творить. Для тех, у кого в мошне золотишко звенит, а то ведь чудеса нынче недешевы.

— Хм…

— Не хмыкай. Посмотри, кто прошел… я у нашего умника спрашивал, а он сказал, что в прежние-то года другой выбор был, что боярских дочек проходила едва ли четверть от всех, кто испытывался. Что-то там про процент и выбор твердил. Честно — не понял, понял только, что раньше среди невест боярынь было меньше всего. А у нас тут вдруг… и маменьке все нашептывают, что прочих надобно отселить куда подальше, дабы не вводили тебя в смущение.

Свят глядел серьезно.

И мрачно.

Этакий вид у него был аккурат на засечной черте перед прорывом.

— То есть, думаешь, что у боярынь наших благословение поддельное? А вот у тех девиц…

— Не у всех, — вынужден был признать Свят. — Но сам посуди… и Медведева, и Соболева, и… и все-то из думского ряду… и разом взяли да благословили? Там поди-ка разбери, кто и вправду благословенный, а кто…

— Если вскроется…

— Как? На них же печати немашечки. И силу божественную от так не изменишь. И… даже если к батюшке пойдем, сам знаешь, что ответит.

Елисей знал.

— Нет доказательств.

— То-то и оно… но… вот девки попроще… им платить за чудо нечем, стало быть, натуральное оно. Я так думаю… и мы с ними… ты вон тоже нашел кого-то.

— Мы просто беседовали.

— Так и мы… беседовали, пока мне дурь в голову не прилила… а хорошо сидели-то, — вздохнул Свят, поднимаясь. — Идем.

— Куда?

— К маменьке. Папеньку тревожить не след, а вот маменька… выслушает хотя бы. Заодно и выясним, откудова эта тварь взялась, которая решила, что мне от так в голову лезть можно.

Елисей вытащил флакон из кармана.

Поглядел.

И спрятал.

— Надо… надо пустить слух, что ты заболел. Крепко на тренирове зашибся…

— На тренировке?

— Ну… можно и правду, что тебе сапогом по лбу прилетело, отчего твой разум перестал носовую слизь вырабатывать…

Свят покраснел.

Побурел.

— Скажешь тоже… мне он давече булавой… пропустил… и ничего, погудело слегка, а тут от сапога ерундовина такая…

— Не важно, главное, что ты лежишь и едва дышишь, — теперь Елисей глядел на брата серьезно. И тот понял. Кивнул.

Сделал вдох.

И выдохнул.

— А… Акинька! Слышал!

Холоп, высунувшись из потайной комнатушки, кивнул. И добавил:

— А еще вам покой надобен! Оттого никому к вам неможно!

— От! Верно разумеешь.

Глава 48. О том, что не всяким знакомцам верить надобно

Порядочный больной всегда соответствует поставленному диагнозу.

Книжника Лика обнаружила в той же комнатушке. Нет, она вовсе его не искала, но просто услышала вдруг шубуршание, как будто там мыша преогромная завелась, и решила глянуть. Для порядку. Вдруг и вправду мыша, тогда-то и жаловаться можно будет.

И требовать, чтоб переселили.

Но мыши не нашлось, зато обнаружился давешний книжник.

— Привет, — сказала Лика, подумавши, что, может, так оно и лучше.