И Маланька хмурится.

Своего щупает и хмурится.

Недобро так.

Вона, меч подобрала, в руках покрутила и оставила. И верно. Он и с виду тяжеленный, а вот поясок узорчатый — самое оно.

— Хорошо, — сказала тварь, широко так усмехнувшись, радостно. — Я согласна.

Он тут-то Баська и поняла: не видать ей личного счастья.

Сейчас тварь возьмет и сожрет, сперва царевича, — он-то, конечно, сам виноватый, если дурак, однако же у Баськи планы! — а потом и за прочих примется, кого только сумеет.

Баська поглядела на Маланьку.

А та…

Баська присела тихонько и рукой пошарила. Дубы-то проросли здоровущие и пол каменный изрядно поломали, а стало быть, найдется камушек… камушком-то против нелюди воевать сложно, но не воевать…

…да чтоб дочь купеческая честная взяла и тихо померла?!

Не бывать такому!

…камень…

…не камень, а лучше если… кочерга какая… или сковородка, чтоб такая, тяжеленная, из свиного железа деланая, которой давече Антошка хвалился. Баська её тоже взяла поглядеть, так едва удержала. Еще сказала, что такою сковородою только нежить воевать, а не блины печь.

Она пискнула, когда пальцы нащупали знакомую рукоять, деревом узорчатым убранную.

Нащупали.

Стиснули.

И… когда тварюка склонилась к царевичу, будто поцеловать его желая, на самую макушку ей и опустили. Может, оно и дух неупокоенный, местью объятый, но нечего при честной девке жениха ейного целовать!

Демон только охнул и…

…рухнул.

А цесаревич зашатался так, будто разом в коленях ослабши. И тоже рухнул, прямо на эту вот…

— Зашибла, — с упреком произнесла Маланька, на обоих глядючи.

— Не зашибла, — возразила Баська, сковородку баюкая. И вовсе она не тяжеленная, самое оно по рученьке девичьей. — Я его не тронула… он… может, это… как его… впечатлительный дюже.

— Ага, — со смешком произнесла ведьма. — Не привык, что демонов сковородкой побивают.

— Ну… — Баська сковородку погладила. — Чего нашла, тем и побиваю…

Тварь лежала тихо-тихо, даже не дышала, что, впрочем, Баську не особо обмануло, потому как с нелюди оно станется, притвориться неживою, а потом вскочить и…

— Надобно её мечом, — сказала Маланька, верно, о том же подумавши. И меч попыталась поднять. Даже вышло. Немного.

— Не надо, — сказала ведьма, опустившись подле лежащих. — Она… больше не одержима.

И погладила волосы женщины.

— Это… ненаучно, — тихо произнес третий из царевичей, забирая меч из Маланькиных рук. И поди ж ты, сам он махонький, тоненький, что девица, а эту огромадину одною рукой держит. — В конце-то концов…

— Бывает, — отозвалась Лика и шею вытянула. — А… что с ними?

— Зачаровало, наверное, — ведьма сказала это не слишком-то уверенно.

— Сильно?

— Куда уж сильнее, — она вдруг усмехнулась. — Только поцелуй невинной девы и способен спасти…

От тут-то Баська и поняла, что деваться ей некуда, тем паче, что с пола поднималась царица, тяжко, но все ж поднималась, а Антошка поспешил руку ей подать, и плечо подставить.

Ишь-ты… и ведь так тихо-тихо сидел.

С другое стороны, это ж Антошка, какой с него спрос-то…

— Так… — Баська зарумянилась, потому как одно дело в мечтах лобызаться, чтоб в уста сахараные да с непременною женитьбой после лобызания, и совсем другое наяву.