Обыкновенная или…

— Как захочешь, так и будет, — сказала Лилечка, улыбаясь ласково-ласково. И от улыбки её сделалось Баське не по себе.

Она слезы отерла.

Стыдно-то коровою реветь да на людях. И спросила:

— Что с ним?

А Лилечка, которая не гляделась больше маленькой, даже ребенком, ответила:

— Душу он потерял. По собственному согласию. Одна из тела ушла, другая не успела занять. Вот и лежит пустое.

— И…

— И если душу приманишь, тогда очнется. Может, и так, конечно, но лучше с душой. Бездушники много творят… неладного.

Баська огляделась и…

…не то, чтобы все взяло да переменилось. Нет… никуда-то не подевались дубы вековые, только покои царицыны больше прежнего расперли. Окошки открыты, ветер сквозь них пробирается, несет запах то ли гари, то ли цвета…

Ведьма стоит.

Смотрит.

Коты… лежат. Антошка подле царицы, которая тут же, присела на корешок и ждет, только мнет платочек пальцами белыми. И платочек этот, измятый, того и гляди в клочья разлетится.

Маланька сидит. И еёный царевич очунял, стало быть, если тоже сидит, вон, даже приобнял одною рукою.

Третий с Ликою в стороночке держится.

А вот Лилечка рядышком. За нею еще кто-то, да глаза вновь слезами заволокло.

— Решай сама, — Лилечка погладила руку, и до того холодным прикосновение её было, что Баська вздрогнула. — Он может уйти, и тогда душа его обретет покой. А коль оживет… я не ведаю, вернется ли она. Или не она вернется.

— Я ведаю, — решительно сказала Баська и, взболтавши склянку, вылила царевичу на самую макушку. А потом наклонилась, зажмурилась и поцеловала, что было силы.

В конце концов, не могут сказки во всем врать!

Так что…

…будет она женою, не будет…

А вот от Баськи еще не один царевич не уходил и…

…заурчали коты.

И ветер теплый полетел-понесся по-над полом, сметая и пыль, и смрад. Запахло летом, тем, которое медвяное, духмяное, с пчелиным рокотом, с гулом грозы ближней.

Она вон идет.

Пускай себе… пусть идет, пусть омоет земли, пусть…

Ухнуло там, в груди, сердце, и застучало. И… руки чьи-то обняли Баську, стиснули крепко, так, что прямо ребра захрустели, а после и спросили, не руки, само собою, но царевич:

— Все ж таки пойдешь за меня! Теперь-то тебе деваться некуда…

— Ты… — Баська носом шмыгнула и все-таки разревелась. — Ты… сперва докажи, что ты — царевич, а не… не…

Доказал.

Ну вот навряд ли бабы, даже сотни лет прожившие, этак целоваться способные…

Совсем стыд потерял!

Окаянный.

Глава 68. Про то, что у всякого деяния свои последствия есть

Прежде чем рушить мост, убедить, что ты на правильном берегу.

Лилечка… она понимала, что все не совсем так, как должно бы, что, наверное, она пугает.

Ведьм точно пугает.

Еще там, внизу, как напугала, так они и попритихли, но никуда не подевались, пристроились сзади. И шли. Сперва одним ходом, который в зачарованную залу вывел, где душа потерявшая быа, потом другим.

Правда, в зале той задержаться пришлось.

Не Лилечке, нет… то есть, она-то все видела и понимала, но не только она. И душу мятущуюся, что с воплем диким силилась пробраться в тело, поймала.

Поймала и прижала к себе.

Тепленькая.

Злая.

— Хватит уже, — сказала ей Лилечка. И душа заплакала от боли. — Много дурного сделали они.