|
Показав на них рукой, Катрин спросила: - Знаете ли вы, что там произошло? Ужас появился на лице старушки, которая, не переставая креститься, бормотала какие-то слова, а потом ответила: - Это место проклято... Не следует о нем говорить, а то может произойти несчастье. - Несчастье, - подхватила Катрин, вынимая золотую монету и вкладывая это блестящее солнышко в скрюченную руку старушки. - Рассказывайте, матушка, и получите еще. Старуха недоверчиво взглянула на монету и попробовала ее на зуб. - Золото! - обрадовалась она. - Настоящее золото! Давно я не видела такого. Так что вы хотите знать, молодой человек? - Когда сожгли приют для прокаженных? Даже за золото старуха не хотела рассказывать и отвернулась. Она колебалась, сжимая монету в руке, потом все-таки решилась. - В ночь на четверг прокаженные взбесились. Надо сказать... монах, который охранял и заботился о них... святой человек... умер накануне от укуса змеи. Так какой переполох они там устроили! Целый день были слышны плач, стоны... ну, просто как черти! Горы тряслись от этого! Как будто вдруг разверзся ад. Люди в деревне переполошились. Они решили, что прокаженные нападут на них. Побежали за подмогой в Карлат. Ну, тогда пришли солдаты... Она остановилась, посмотрела в сторону руин беспокойным взглядом и снова перекрестилась. - Дальше, - нетерпеливо потребовала Катрин. - Солдаты пришли ночью. Прокаженные все еще плакали от горя... Было страшно. Но потом-еще страшнее! Катрин почувствовала слабость. Она села на каменную скамейку у дома и вытерла со лба пот рукавом. Солдаты вели себя как настоящие головорезы, просто варвары, - вдруг выпалила старушка с ненавистью. - Они забаррикадировали вход в лепрозорий... а потом подожгли его. Жутким криком ответила ей Катрин. Ей стало плохо, и она прислонилась к стене дома. - Арно! - стонала она. - Боже мой! Но старуха уже не могла остановиться: - Солдаты были пьяны. Их напоили крестьяне из деревни... Для храбрости... Они кричали, что нужно уничтожить это гнездо отверженных... что долину нужно очистить от скверны... Всю ночь пылал костер. Но к полуночи крики стихли и ничего не было слышно, кроме завывания пламени. Она умолкла - и вовремя, потому что Катрин пвтеряла сознание. Готье поспешил к ней, наклонился и взял под руку. - Пойдемте, - сказал он тихо. - Нам надо ехать. Но она почти ничего не чувствовала и была ко всему безразлична. Старушка смотрела на нее с любопытством. - Молодой сеньор, кажется, страдает? Он знал кого-то из этих несчастных? - Молодой сеньор - женщина, - коротко ответил Готье. - Да, она действительно знала одного из них. Катрин ничего не слышала. Ее тело окаменело, голова опустилась, и только одна мысль билась в ней, как язык колокола: "Он мертв! Они его убили!" Она забыла все, о чем говорил с ней Готье. Перед ее невидящими глазами стоял огромный ночной костер, болело сердце, словно его ухватили железными клещами и пытались вырвать из груди. Старушка молча вернулась в дом и вышла оттуда с кружкой в руке. - Возьмите, несчастная женщина, выпейте. Это настой трав на вине. Вам будет лучше. Катрин выпила, почувствовала себя немного лучше и хотела встать, но старая женщина остановила ее. |
