|
- Бог запрещает самоубийство, а жить с прокаженным - значит искать добровольной смерти, - сухо отчеканил аббат. - А по мне лучше жить с прокаженным, чем со всем остальным светом. Пусть я умру вместе с ним, чем без него... Пусть даже я буду проклята Богом, если можно проклинать за любовь к ближнему! - Молчите! Низменная страсть толкает вас на еще большее оскорбление Бога! Кайтесь и подумайте о том, что крики о плотской любви оскорбляют праведность Бога. - Простите меня... Но я не могу лгать, когда речь идет о том, что есть моя жизнь. Я не могу говорить иначе. Ответьте только, отец мой, согласитесь ли вы заменить меня в Монсальви? - Нет! - Почему? Отец мой... Это был отчаянный крик души. Она медленно опустилась на колени и умоляюще сложила руки. - Почему? - повторила она со слезами на глазах. - --Отпустите меня! Если я потеряю любимого, мое сердце перестанет биться, я не смогу дальше жить. - Потому что вы не можете сейчас уезжать. Вы думаете только о ваших чувствах, о вашей боли. А что будет с вашим сыном, со старой умирающей женщиной, у которой нет никого, кроме вас? Катрин опустила голову. В своем отчаянии она совсем забыла об умирающей даме Изабелле, и теперь ей было стыдно. И все же в душе она слышала не только упреки совести, но и протесты своей любви. Никто не хотел думать об Арно. Тяжело вздохнув, она сказала: - Я остаюсь. Тогда зазвучал голос Готье: - Вы должны остаться, мадам Катрин, ради той, которая умирает, и ради ребенка. Но я - свободный человек и могу ехать, коль вы разрешите. Я разыщу мессира Арно. Что мешает мне сделать это? Катрин с признательностью посмотрела на Готье. - Это правильно, ты можешь разыскать его, но вернуть его не сможешь. Тебе это хорошо известно. Никому не удавалось заставить его менять решения. - Я сделаю, что смогу. По крайней мере, это облегчит вашу душу. Если мессир Арно исцелится, я верну его вам, даже силой. А нет... так я вернусь. Отпускаете ли вы меня? - Как я могу тебе отказать. Ты моя единственная надежда. - Тогда я еду. Часом позднее, стоя у южных ворот Монсальви с Сарой и Сатурненом, Катрин прислушивалась к удаляющемуся топоту копыт лошади. Снабженный провизией, деньгами и одеждой, Готье скакал в поисках следов Арно и Фортюна, оседлав мощного першерона, не отличавшегося красотой, но зато очень надежного. Когда темнота поглотила всадника и заглушила последние звуки копыт, Катрин поплотнее завернулась в свою накидку, взглянула на звездное небо и вздохнула: - Найдет ли он его? Эти южные края неведомые, как И страны Великого Хана. - Его преосвященство аббат сказал Готье, что он должен следовать по дороге, отмеченной ракушками. Он просил его запомнить названия первых селений, потому что Готье не умеет ни писать, ни читать, - сказал Сатурнен. - Будем надеяться, мадам Катрин. Хоть он и не верит в Бога, я знаю, что Святая Дева и Святой Яков помогут ему. Они не оставляют без своей милости тех, кто пускается в дальний путь. - Он прав, - поддержала его Сара, - Готье не только сильный, но и толковый человек. Он верит в себя и способен своротить горы. А теперь пойдем домой. Мадам Изабелла нуждается в нашей помощи. Вернешься, поцелуешь сына и найдешь в себе мужество исполнить свой долг. Катрин не отвечала. Она подавила в себе чувство сожаления и тихонько шла к аббатству. |
