– Ладно, приходи завтра в десять утра. Если хоть одного экземпляра из трех тысяч недосчитаюсь, денег не получишь. Принесешь три тысячи экземпляров, произведем обмен. Заплачу наличными.

На следующее утро Кадзу взяла в банке деньги и, дождавшись Тоцуку, как и договаривались, передала ему наличные. Полученные три тысячи экземпляров она, успокоившись, решила сжечь, тщательно упаковала и сложила в кладовке. В первой половине дня, сказавшись нездоровой, отменила свои выступления и Ямадзаки про брошюры ничего не сказала.

Через несколько дней скандальный документ, несмотря на все заверения Тоцуки, был бесплатно разослан известным лицам в Токио. Можно предположить, что число напечатанных пасквилей достигло нескольких сотен тысяч. Когда Ямадзаки со словами: «Ну, началась совсем уж беспорядочная бомбардировка» – показал брошюру Кадзу, та, едва взглянув на обложку, переменилась в лице, и стало понятно, что ей об этом известно. Пришлось все честно рассказать.

– Что за расточительство! Миллион иен сейчас большие деньги. Почему не посоветовались со мной? Подобные типы – не важно, получат они деньги или нет, – свое дело сделают. И конечно, зачинщик тут Консервативная партия.

Перед Кадзу живо всплыло лицо Нагаямы Гэнки, но она промолчала. Ямадзаки продолжал:

– Плохо, что эти скандальные документы попали в руки многим жительницам Яманотэ. Пасквиль взывает к предрассудкам мелкобуржуазной морали, цель тут ясна. Да, вопрос о голосах жителей Яманотэ внушает беспокойство. Но в целом унывать не стоит.

Позиция Ногути по скандальному инциденту была поистине великолепна. Он, конечно же, прочел брошюрку, но не сказал ни слова. Глубоко оскорбленной, подавленной Кадзу мужественное молчание Ногути представлялось большим буем, неподвижно застывшим в мрачных морских водах.

У Ямадзаки уже не было свободного времени, чтобы встречаться с Ногути и с Кадзу. Все его многочисленные уроки Ногути, приходя в возбуждение, легко забывал и что-то мямлил на сцене, словно актер, пропустивший указания режиссера. Его учили: «Никак не реагируй на выкрики слушателей», – однако он часто терял хладнокровие. В районе Китидзёдзи враги и их сторонники выставили группу из двадцати с лишним человек, криком прерывавших речь. В ответ на назойливое улюлюканье Ногути в конце концов гневно вспыхнул, и его обозвали «стариканом», когда он попытался парировать крики словами: «Вы, молодежь, не понимаете…»

Ближайшее окружение Ногути беспокоилось, когда кандидат от Партии новаторов в разгар выступления серьезно оговаривался и сам того не замечал. Он целых три раза сказал, например: «Изначально нынешняя императорская Конституция…» Как ни странно, на подобные ошибки слушатели просто не обратили внимания, а само невероятно скучное выступление оценили честные пожилые граждане. Ямадзаки, узнав об этом, понял, что характерную черту японцев, а именно особое доверие к плохим ораторам, никуда не деть.

Во всех районах, где были избирательные округа, почти каждую минуту случались какие-то крупные или мелкие происшествия. Ямадзаки охрип, по каждому поводу давая указания по телефону.

– На участке А в районе Сугинами обнаружились признаки подкупа избирателей. Похоже, текут большие деньги.

– Группе наблюдателей за честными выборами быстро собрать доказательства и известить полицию.

– В части района Бункё срывают листовки с Ногути и на их место наклеивают листовки с Тобитой.

– Так! Наклейте поверх этих снова Ногути. Я распоряжусь, чтобы листовки тотчас же доставили.

– В районе Сантама от города А до города Б вечером наклеили загадочные листовки. Около трех тысяч, на картинке мерзкая уродина и деньги.