— А вот… — прошептала Таня, — вот у меня как началось кровотечение, так никак не останавливается… Уже пятый день…

Виктор вздрогнул от неожиданности и качнулся на стуле. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Ну, положим, четвертый, — уточнил он. — Считать-то хоть научись! Чему вас во ВГИКе учат… А может, так и должно у тебя сейчас быть? А?

Он осторожно взглянул на Таню. Она отрицательно помотала головой.

— Да-а, — пробормотал будущий художник. — Тут ведь я не специалист… Анатомию-то в нас вдалбливают, а вот насчет физиологии слабовато… И, понимаешь, какая штука, у меня ведь до тебя никогда еще таких дурочек не было. Мне сильно везло на тертых, стреляных, разбитных, которые виды видали, прошли огонь, воду и медные трубы…

Таня моментально отняла руки от лица, прищурилась и пристально посмотрела на Виктора с нехорошим любопытством.

— И много их у тебя было?.. Тех, что виды видали и прошли эти самые медные трубы?..

— Чертова прорва! — выпалил Виктор и осекся. — То есть нет, я сдуру совсем не то ляпнул, я вообще-то уже не очень помню, одна или две… Какая разница…

Он окончательно запутался, смешался и замолчал, снова искоса поглядев на Таню. Она сидела пряменькая, притихшая и размышляла о чем-то очень своем, серьезно осмысливая полученную информацию. Неожиданно оказалось, что она начинает косить, когда очень нервничает. И этот убегающий к переносице левый глаз почему-то стал слишком болезненным открытием. Виктор не мог этого спокойно видеть и уставился в окно.

— Я не думала… — прошептала Таня растерянно, — что ты… такой…

— Бабник, — заботливо подсказал ей Виктор. — Подходит?

— Совсем не подходит, — удивленно отозвалась Таня. — На тебя глядя даже не подумаешь…

— Они сами вяжутся, — легкомысленно объяснил суть дела Виктор, на секунду оторвавшись от окна.

— А я? — и Таня вдруг снова вся мгновенно покрылась слезами. — Я, значит, тоже сама тебе навязалась? Так теперь получается? Выходит так, да?!

В дверь вежливо постучали. И Виктор понял, что пришла пора действовать.

— Сейчас ты встаешь, собираешься и идешь со мной! — скомандовал он. — Если это необходимо, мы позвоним твоей маме, сообщим ей, что справляем день рождения у Татки, потом совершим набег на магазины и поедем на дачу. На сегодня все! Остальное будем решать на месте. Дай-ка мне руку!

И Таня послушно встала и пошла за ним: и к телефону, и в магазины, и на вокзал. В электричке, совершенно обессилевшая, она тотчас заснула у Виктора на плече и спала почти до самой станции. Он сидел тихо, стараясь не шевелиться и изредка посматривая на нее. Таня едва ощутимо дышала ему в шею, иногда по-детски всхлипывая во сне. Что случилось с ним, беззаботным, легким, мало задумывающимся Виктором? Пел бы свои любимые песни и дальше, читал бы стишата, нес околесицу…

Пустой вагон раскачивало, заносило, и то и дело бросало на поворотах, как пьяного.

Неизвестно откуда взявшиеся неудовлетворенность, шаткость — словно земля вдруг заколебалась под ногами — неуверенность в себе и неприятная опустошенность, осознанная внезапно, резко, мучили Виктора несколько последних дней. И больше всего — своей непредсказуемостью и необъяснимостью появления.