Салтыкова. Ах да, да, мы все  просим.  Право,  это  так  приятно  после

мрачных рассказов о том, как кого-то отодрали...

     Бенедиктов. Право, я... плохо помню наизусть...

     Салтыков. Филат, перестань греметь блюдом.

     Бенедиктов.

                        Нина, помнишь ли мгновенье,

                        Как певец усердный твой,

                        Весь исполненный волненья,

                        Очарованный тобой...

                        В шумной зале...

Ах, право, я забыл... Как... как...

                        Как вносил я в вихрь круженья

                        Пред завистливой толпой

                        Стан твой, полный обольщенья,

                        На ладони огневой.

                        И рука моя лениво

                        Отделялась от огней

                        Бесконечно прихотливой

                        Дивной талии твоей;

                        И когда ты утомлялась

                        И садилась отдохнуть,

                        Океаном мне являлась

                        Негой зыблемая грудь, -

                        И на этом океане

                        В пене млечной белизны

                        Через дымку, как в тумане.

                        Рисовались две волны.