— Что ж, по-моему, теперь сомнений не осталось… — пробормотал Клод.

* * *

День клонился к вечеру. Они прятались в зарослях уже много часов. В полдень вернулась жена Робера с другим сыном, лет пяти-шести. Но сам Робер не появлялся.

— Думаешь, прознал, что мы тут? — спросил Клод. — Наверняка ему сказали, что в деревне люди в форме, вот он и перепугался.

Кей выругался.

— Не хватало еще, чтобы он утек в Берлин с колонной бошей.

Они подождали еще. Ноги у них совсем затекли, но они держались — во имя Пэла и Фарона, которых сдал подлый изменник Робер. Спустились сумерки; время ужина давно прошло, но из кухни еще доносились вкусные запахи. К мастерской подъехал грузовик.

— Он, — шепнул Клод.

Из машины вышел человек. Робер был невысокий, приятной наружности, крепкий, сухощавый — лет сорока, не больше. Весело насвистывая, он опустил закатанные рукава, разгладил руками мятую ткань. Едва он переступил порог дома, как из темноты вынырнули две тени и с силой втолкнули его внутрь. Не успел он опомниться, как уже лежал на полу. Повернув голову, он увидел в дверном проеме Клода, агента из маки, и еще какого-то юношу, широкоплечего, в военной форме.

— Клод? Что происходит? — с испугом спросил Робер.

— Ты что натворил, Робер? Пора объясниться! — рявкнул Клод.

— Да ты о чем?

Кей ударил его ногой в живот, Робер застонал от боли. Выбежала жена с обоими детьми.

— Вы кто такие? — испуганно вскрикнула она со слезами в голосе.

Вид у незваных гостей был мрачный.

— Уйдите, мадам, — грозно произнес Кей.

— Сами уходите! Чтоб вам пусто было!

Кей заломил ей руку:

— Выметайтесь, иначе вами займутся парни из “Внутренних сил”!

Женщина вывела перепуганных детей из дома. Выходя, им пришлось перешагнуть через распростертого на полу отца, дрожащего от ужаса. Клод захлопнул дверь, лицо его исказилось ненавистью, и он со страшной силой ударил Робера ногой в спину — тот закричал.

— Ты почему это сделал? — спросил Клод. — Силы небесные, почему?

— Потому что так было надо! — крикнул Робер. — Из-за войны!

— Потому что так было надо? — кюре не верил своим ушам.

Клод осыпал его градом ударов, его охватила ярость: люди, которые убили людей, — уже не люди. Сердце его разрывалось от ненависти. Кей тоже стал бить мужчину — тот корчился, пытаясь защититься.

— Простите! — кричал он. — Я прошу прощения!

Они лупили изо всех сил.

— Прощения? Прощения? — крикнул Кей. — Когда до такого докатился, прощения не просят!

Кей приподнял его, порвав рубашку, и ударил в живот. Тот согнулся пополам, и Кей велел Клоду его держать. Клод держал крепко. Кей стал бить его кулаком по лицу: сломал нос, выбил зубы. С пальцев Кея капала кровь. Робер кричал, умолял их прекратить.

— Грязный коллаборационист! Ты хуже пса! — орал Клод ему в ухо, не давая увернуться от Кея, крушившего его скулы.

Решив, что Робер свое получил, они выволокли искалеченное тело из дома и швырнули на землю, в пыль. Клод нашел палку и еще поколотил его. Потом они сходили в мастерскую за канистрой и, вернувшись, облили бензином пол и занавески. Клод своей зажигалкой поджег дом.

Они быстро вышли наружу и смотрели, как в темноте медленно разгорается пожар.

— За что? — простонал изуродованный, плавающий в крови Робер. — Клод, за что ты меня так?

Клода потрясло, что жертва назвала его по имени.