В Великобританию он вернулся в конце июля, проведя в ожидании обратного рейса десять дней в Испании, в гостинице, служившей тыловой базой УСО. Гулял на террасе, в тени пальм, провел несколько приятных вечеров в тихих гостиных в компании других агентов. Транзиты через Испанию или Португалию, длившиеся, в зависимости от частоты полетов, иногда по несколько недель, были для агентов излюбленным отдыхом.

В Лондон Пэл вернулся, как ему показалось, даже слишком быстро; он подтвердил надежность канала и составил отчет для Секции F. С квартиры УСО в южной части города, куда его подселили к незнакомым агентам, он съехать не успел: его тут же стали готовить к новому заданию. Не прошло и двух недель с момента возвращения в Англию, как ему дали радиста и направили в Свободную зону.

На юге Франции он провел две недели. Объезжал ячейки, которые посещал до этого, учил бойцов, принимал запрошенные в Лондоне грузы, помогал разобраться с оружием. Выброска груза проходила в три этапа и регулировалась пересылочным центром ВВС “Массингем”, который базировался в Алжире и работал особенно скверно: много ошибок в доставке, часть плохо упакованного груза была повреждена при приземлении. Пэл, преисполненный ярости и сознания собственной значительности, велел радисту послать в адрес лондонского командования Секции F суровое сообщение: “Центр «Массингем» — сборище портачей, половина груза доставлена по ошибке, половина вышла из строя”. Из Лондона ответили: “Сожалеем. Подтверждаем, что центр «Массингем» — сборище портачей”.

Ближе к концу октября, за несколько дней до вторжения в Свободную зону, Пэл с пианистом отправились в окрестности Дижона и Лиона, потом в западную часть Центральной Франции откорректировать канал, вернулись на оккупированный Юг, и тут Лондон наконец объявил, что задание выполнено.

Самолет, летевший над Англией, пошел на снижение, и Пэл оторвался от своих воспоминаний. Погода была скверная, только в этой стране мог моросить такой холодный декабрьский дождь. Пэл улыбнулся — вот и Лондон. Ему надо было отдохнуть. Его пианист вернулся через Испанию, но сам он настоял, чтобы его забрали в центре Франции. В Лондоне потребуют объяснений: возвращаться по собственному каналу было куда безопаснее. И в последние минуты полета Пэл стал подыскивать благовидный предлог. Разумеется, никто не должен был узнать правду.

20

Отец держал в руках открытки, бережно, как самые ценные бумаги. Он перечитывал их каждый день.

Открыток было две, пришли они с промежутком в два месяца. Он обнаружил их в почтовом ящике. Первую в октябре, в полдень. Как всегда, он специально заехал домой с работы, хотя уже почти потерял надежду. И нашел в глубине железного ящика маленький белый конверт, без адреса, без марки, без ничего. Сразу понял, что это от сына. Скорей разорвал бумагу: внутри был изумительный вид Лемана, с фонтаном Же-До и холмами Колоньи на заднем плане. Он читал и перечитывал:

Милый папочка,

надеюсь, с тобой все отлично.

Здесь все хорошо. Скоро расскажу.

Обнимаю,

Перечитал снова, про себя и вслух, очень быстро и очень медленно, единым духом и по слогам, чтобы не упустить ни единого слова. В квартире он кричал, прыгал от радости, помчался в комнату сына, улегся в его кровать, обнимал одеяла, прижимал к себе подушки. Наконец-то весточка от обожаемого сына! Кинулся к фотографии Поля-Эмиля в рамке, с десяток раз поцеловал стекло. Значит, сын отказался воевать, уехал в безопасное место, в Женеву. Какое счастье, какое облегчение! Отец был на седьмом небе от счастья и почувствовал, что ему нужно с кем-то поделиться.