Экипаж подлодки круглосуточно нес вахту в три смены по четыре часа. Каждая группа завтракала, обедала и ужинала (тем, что на скорую руку успевали приготовить и без того вымотанные женщины) отдельно, между собой практически не общаясь. Потом еще требовалось убрать столы и перемыть всю посуду. Но однообразная работа хоть как‑то помогала девушке выкинуть из головы тревожные, гнетущие мысли.

– Но это еще не означает, что среди нас зараженных нет, – оглядев собравшихся, Тарас поборол сильнейшее желание почесать грудь, но пересилил рефлекс, дав самому себе слово не обращать на одолевавшую погань внимания и доплыть до противоядия во что бы то ни стало.

– Объясните уже, наконец, что здесь происходит, – требовательно заговорил вставший со своего места Линь. – Что было с теми людьми на палубе? Почему они истекали кровью?

– У нас на борту неизвестный вирус, – понимая, что дольше молчать не имеет смысла, ответил Тарас и посмотрел на переводившего Якова. – Трое в тяжелом состоянии. С остальными пока не ясно…

– Как это – не ясно?

– Мы не знаем, каким именно образом распространяется зараза. Сейчас инфицирован может быть любой из присутствующих, если еще не все.

– Вы подвергли риску моих людей, – с негодованием повысил голос Линь.

– Вынужденная мера. Мы не могли говорить до поры. Иначе вы бы нас так там и оставили. Так что мы сейчас все в одной лодке, прости уж за каламбур. Противоядия от этой дряни все равно на борту нет.

– Это не оправдание! – не мог успокоиться Линь. – Это означает, что и я могу быть инфицирован! И все по вашей вине.

– Так точно, – просто ответил Тарас.

– Это безумие…

Лера вздрогнула, невольно коснувшись пальцев сидевшего рядом Мигеля. Они все могут быть уже заражены! И тогда… Все было напрасно. Все по ее вине. Нет. Об этом не хотелось думать. Гнать в шею дикие мысли. Только не сейчас, когда в ее жизни вновь начал появляться хрупкий, еще не до конца осознанный, но все‑таки смысл.

Тем временем Тарас как можно короче пересказал корейцу всю историю злоключений «Грозного» с момента прибытия в Антарктику.

– Безумие… В таком случае нам действительно нужно торопиться, – сказал вновь опустившийся на свое место Линь. – Под угрозой находятся не только наши жизни, но и задание, данное нам Императором.

– А вот тут можно поподробнее? – в свою очередь спросил Тарас. – Что там конкретно с Фарерами? Из‑за чего нам теперь по дороге домой крюка давать прикажете? Без энергии «Грозного» Убежище в автономном режиме тоже недолго протянет. А у нас семьи там.

– Говори за себя, – хмуро буркнул Батон.

– Хранилище Судного Дня[33], или – проект «Ноев Ковчег». Огромный спецхран на стодвадцатиметровой глубине, на высоте ста тридцати метров над уровнем моря в поселке Лонгйир, Шпицберген, в котором предками собран практически весь генофонд нашей планеты, существовавший до Катастрофы, – начал рассказывать Линь. Яков с готовностью переводил.

– А толку, – в своей пессимистичной манере махнул рукой Ворошилов. – Может, там уже и нет ничего. Сто двадцать метров для боеголовки – не так уж и глубоко.

– Слышал я про это, – переплетая пальцы, проговорил Тарас, когда Линь замолчал.