– Как скажете, – майор облизал пересохшие губы. И присел.

Когда он это сделал, фуражка, отягощенная пистолетом, вдруг стала сползать на затылок, грозя упасть и обнаружить неприятный для Малыша сюрприз.

Майор похолодел, резким движением расстегнул «молнию» и быстро вскочил, успев рукой поддержать падающую фуражку.

– Держите, – сказал он и пинком пододвинул сумку к Малышу, потом снял фуражку, держа ее дном к себе. И стал вытирать пот. – Очень жарко, – снова сказал он Малышу.

Тот кивнул, оглянулся на Музыканта. Посмотрел в сторону гаишной будки.

А потом резко вскинул автомат, целясь в лицо майору. Тот едва удержался, чтобы не выстрелить прямо через фуражку.

Позже он подумал, что, возможно, так и следовало сделать. Тогда, вероятно, все сложилось бы иначе.

– В чем дело? – спросил майор, глядя в дуло автомата, чуть покачивавшееся в пяти сантиметрах от кончика его носа. – Что‑то не так?

– Какого черта? – быстро и, как показалось майору, испуганно проговорил Малыш. – Зачем вы собираете сюда всех своих людей?! Хотите, чтобы дети погибли?! Мы не шутим!

– Каких еще своих людей? – не понял майор.

– Посмотрите сами!

Майор оглянулся и с удивлением увидел, что к тем двум машинам, на которых приехали он и его команда, подкатывает третья. И если первые две намеренно были сугубо гражданскими по виду, то третья имела полную милицейскую боевую раскраску: бело‑синие цвета плюс включенная мигалка на крыше.

– Минуточку, – сказал майор. – Что‑то случилось. Я пойду выясню.

И на глазах изумленного Малыша он взял сумку, повернулся и побежал назад. Он уже понял, что происходит. Из остановившейся милицейской машины вышли несколько людей в форме. И худенькая девушка в коротком синем платье. Она была какая‑то помятая и бледноватая на вид. Потом из машины появилась синяя спортивная сумка с надписью «Мальборо».

Майор почувствовал, как сердечная боль, терзавшая его с самого утра, с момента, когда ему сообщили о появлении на площади перед ГУВД окровавленной женщины, эта боль утихает, растворяется, уходит в никуда...

По крайней мере, ему хотелось верить, что боль уходит и этот кошмар заканчивается.

Он подбежал к своим людям с радостной, широкой, какой‑то детской улыбкой. Он верил, что все вот‑вот кончится. Надо просто взять сумку и отнести ее Малышу.

– Вот это Селиванова, – услышал он. – Сумка была у нее. Почти у нее.

– Хорошо, – бросил на ходу майор, нахлобучил фуражку на голову, потом задумался и бросил ее в сторону. Схватил сумку и побежал назад к Малышу.

И детям, которые выглядывали из‑за его спины большими испуганными глазами. За все время майор не услышал от них ни единого звука.

– Стоп, – сказал Малыш, и майор замер на месте.

– Что за фигня? – спросил Малыш, и у майора появилось нехорошее предчувствие. – Это что еще за фокусы? – Малыш ткнул стволом автомата в сторону сумки.

– Это не фокус, – проговорил майор, стараясь оставаться спокойным. – Это ваша сумка. В ней ваши деньги.

– Интересно, – сказал Малыш. – А что тогда было в сумке, которую вы хотели мне только что подсунуть? Что там было?

– Маленькая путаница у нас тут вышла. – Майор понимал, что прикидываться идиотом в подобной ситуации – не лучший выход. Но ничего другого не оставалось. – Перепутали сумки...

– Вы что?! – внезапным и страшным басом заревел Малыш. – Вы что, не поняли?! Или я непонятно написал?! Я написал – это не шутка!

На последних словах Музыкант, не меняя общего положения тела, опустил «ремингтон» и выстрелил в голову телохранителю мэровских детей.