– Да а? – с некоторым разочарованием протянул Ромтин. – А как его угораздило богу душу отдать?

– Глупее не придумаешь, – махнул рукой Гульченко. – Вернулся домой из вечерней смены, поел и лег спать. А под окном какой то молодняк сходку устроил. С музыкой на весь двор, дикими воплями и битьем пустых бутылок… Ну, Василий и выглянул в окно урезонить хулиганов. А кто то из них возьми да и запусти в него еще не разбитой бутылкой. И прямо в темечко…

– Ты его проверил по базе данных?..

– Еще там, в квартире. Все сошлось… Ладно, поехали дальше, напарник. Треугольный проспект, двадцать один, квартира пять… Надеюсь, этот то адрес тебе ничего не говорит?

* * *

Пока ехали на Треугольный, Гульченко пришлось испытать небольшой стресс. Ничего профессионального. Небольшая разборка с женой. На этот раз – по средствам связи в виде коммуникатора. Оказывается, эта стерва позвонила не для того, чтобы помириться после вчерашнего. Наоборот, она усиливала прессинг и закручивала гайки. Причем под весьма уважительным предлогом. «Ты когда зарплату получаешь?» – спросила она. «Будто не знаешь, – буркнул Гульченко. – Пора бы уже за двадцать лет выучить наизусть…» «А ты мне не хами! – раздалось в трубке так, что пришлось ее прижать к уху, рискуя раздавить ушную раковину, чтобы Ромтин не слышал, как муштруют его напарника. – Мало того, что ничего по дому не делаешь, так еще и деньги не носишь!.. А детям, между прочим, надо обуваться одеваться!.. У Витюши ботинки на ладан дышат, а Машеньке в лицее сказали, что если она завтра не принесет плату за два месяца, то может вообще не приходить больше!..» «Постой, постой, – ошеломленный таким напором, пробормотал Гульченко. – Мы же две недели назад ликвидировали все долги за лицей». – «А у них новые правила! – выкрикнула жена. – И деньги они теперь берут за два месяца вперед!.. В общем, так: без денег сегодня домой не приходи! Ты все понял?» И, прежде чем Гульченко успел что либо сказать, бросила трубку.

До зарплаты оставалось несколько дней. Самое паршивое время для того, чтобы занимать деньги у товарищей по работе. Значит, остается два варианта: либо ограбить банк… с особым цинизмом, при исполнении служебных обязанностей, либо звонить в лицей и упрашивать директрису, эту мымру с замашками английской королевы, отложить исполнение угрозы хотя бы до следующего понедельника. Лицей был престижным, засунуть туда Машку стоило в свое время массу времени, денег и нервов, и поэтому терять его не хотелось. Витюшка то перебьется… в крайнем случае заклею ему туфли каким нибудь суперклеем…

Настроение было безнадежно испорчено.

А Ромтин пел. Гнусавил себе под нос что то своим сиплым голосом, которым только малышей пугать по ночам. И настроение у него, чувствуется, было превосходное.

– Слышь, напарник, – неожиданно для себя сказал Гульченко. – Ты случайно «зеленью» не богат?

– Зеленью? – перестал зудить мотивчик Ромтин. – Ты что – решил вегетарианцем заделаться?

Тьфу ты, мысленно сплюнул Гульченко. Вот что значит – сюда еще не ступала ни одна нога человека. Ни левая, ни правая, ни обутая, ни босая…

– Я имею в виду «хруст»., – пояснил он сквозь зубы. – Деньги. Бумажки с портретом президента. Теперь дошло?

– А а а, – уяснил Ромтин. И, держа руль одной рукой, полез в карман за бумажником. – Тебе сколько надо то?

Гульченко сказал.

Ромтин аж крякнул, но деньги все таки дал. Отслюнявил тщательно бумажку за бумажкой.

– До получки, – торопливо пообещал Гульченко.