— Император не хочет рисковать дорогими ему женщинами, — хмыкнул отпечаток сознания в моей голове. — Одна девушка до сих пор находится без сознания под наблюдением Линды. Думаю, что он не хочет рисковать тобой. И дарить надежду.

Эти слова отбивались набатом в голове. А потом их замещала беспочвенная ревность к той рабыне, которая попала под действие проклятия. Я не знала ее имени, не знала, была ли она дорога Дарию или он просто с ней провел ночь. Но и ревность в себе придушить не могла.

Благо, удавалось скрывать все свои эмоции от девчонок. Сомневаюсь, что я смогла бы им объяснить все то, что чувствую.

Я и себе-то объяснить не могла.

Потому скрывала все за волнением перед выступлением. Списывала на то, что переживаю, и выслушивала слова поддержки от Шейлы и Лины.

А когда наступил обед, мы вместе с толпой девушек стояли в большом квадратном холле. По правую руку было огромное окно с широким подоконником. На нем стояли коробки, подписанные именами рабынь императора. Реквизит для выступлений. Дверь, ведущая на сцену, до сих пор была закрыта.

Концерт еще не начался, но в воздухе уже витало всеобщее беспокойство. И только хазнедар, которая расхаживала вдоль окна, выглядела так же, как и всегда. Словно ее вовсе не волновало то, как выступят ее подопечные.

Лина крутилась вокруг меня, поправляла волосы, шептала что-то о страхе и волнении. А я раз за разом повторяла ей, что тело все помнит и сможет исполнить танец, который мы заучили за это время до дыр.

В конце концов не выдержала Шейла и рявкнула так, что присели не только мы с Линой, но и близстоящие рабыни.

— Если не заткнешься, танцевать за тебя пойду я! Уверена, что хочешь этого?

Угроза была воспринята правильно. Лина замолчала, опустила взгляд. А я вздохнула и подошла к освободившемуся зеркалу в полный рост.

Сейчас на мне были черный облегающий топ без рукавов и темно-зеленая юбка из двух широких полосок ткани. При каждом шаге она открывала ноги до середины бедра. Шуршала, отдавала золотистым блеском. При свете факелов должна была сверкать и привлекать внимание. Но это мне удастся проверить только на сцене.

А потом дверь распахнулась, по ступеням в холл спустился невысокий лысоватый мужчина и блеющим голом проговорил:

— Леди Валиана, прошу поторопиться, вы выступаете первой.

Светловолосая девушка выдохнула и выступила вперед:

— Это я.

— Реквизит я вам сейчас вынесу, прошу, — мужчина отступил в сторону, пропуская вперед рабыню. Принял из рук хазнедар небольшую черную коробку и направился следом.

Дверь не закрыл. И через несколько мгновений до нас донесся чарующий женский голос. Мне казалось, что в словах о любви я слышу шелест крыльев множества бабочек. Раздается временами журчание весеннего ручья. Погружает в атмосферу тепла и уюта.

Кажется, все затаили дыхание, пока одна из воспитанниц очаровывала гостей и самого императора своим выступлением. А потом все разом стихло, тишина в то же мгновение наполнилась шепотом и аплодисментами. А леди Валиана вскоре вернулась к нам.

Судя по ее лицу, она плакала. Передав хазнедар коробку, девушка обняла по очереди подружек и поспешила подальше от холла.

— Чего это она? — шепотом поинтересовалась я у Шейлы, которая, приподняв брови, наблюдала за всем этим.

— Видимо, перенервничала. Она одна из новеньких. Понятия не имею, почему ее отправили первой. Бред какой-то.

— То есть ей не отказали?

— Еще нет. Известно станет через несколько часов после окончания концерта.

Я бросила еще один взгляд в ту сторону, куда сбежала девушка, и вернулась к наблюдениям. Жалела, что не смогу собственными глазами посмотреть на выступления всех рабынь. Хотелось бы насладиться их пением и танцами, умениями, которые развивали девушки на протяжении своей жизни в гареме.