— У вас есть одна минута, чтобы сказать то, что вы пришли мне сообщить. И сказать вы это можете прямо здесь, с крыльца.

У Лиззи немного спало напряжение с плеч.

— Вы наверняка уже слышали, что моя бабушка умерла. — Она подождала какого-то отклика, однако лицо его было обескураживающе отрешенным. — Я знаю, что вы сейчас думаете, мистер Гилмэн. Вы верите в то, что именно Альтея лишила жизни ваших дочерей. Но это неправда. У меня есть причины — довольно весомые причины — считать, что расследование преступления велось спустя рукава. Я попросила полицию еще раз просмотреть имеющиеся свидетельства. А тем временем… Я надеялась, что вы и ваша жена, возможно, сумеете вспомнить…

— Моя жена, — сварливо выпалил Фред, — живет теперь в Массачусетсе.

— Мне очень жаль, мистер Гилмэн. Я искренне сожалею, что вам столько пришлось пережить. Но я уверена, вы и сами хотели бы узнать правду.

— Вы не сказали мне ничего такого, что я хотел бы от вас услышать. Мои дочери мертвы. Жена от меня ушла. Этого что, вам недостаточно?

— Мистер Гилмэн, пожалуйста… Если бы вы хоть немного знали мою бабушку, вы бы понимали, что она вообще не способна была причинить зло вашим дочерям. Все, что мне сейчас нужно — это убедить шефа полиции Саммерса вновь открыть дело.

Лицо у Гилмэна покрылось красными пятнами. Он с яростью вперился в нее взглядом:

— Я и так знаю о Лунах все, что мне нужно. И весь остальной город знает. Здесь никто не желает вас видеть, а уж тем более я. И вы стоите у меня на крыльце, прося меня о помощи! У вас еще хватило наглости ко мне прий-ти! Хотя чего говорить — все ваше отродье всегда так поступало. Так что — скатертью дорожка вашей бабушке! Если хотите мое мнение — она получила то, что заслужила. Может, и вы тоже получите.

От его слов — этой смеси угрозы и нескрываемого отвращения — у Лиззи холодок пробежал по спине. Он что, сейчас ей угрожал? Этого она не могла сказать с полной уверенностью, но было совершенно очевидно, что никакой помощи от Фреда ей ждать не стоит. Лиззи развернулась и стала спускаться с крыльца, спеша обратно к своей машине.

— И не вздумайте донимать мою жену, если не хотите на свою голову неприятностей! — услышала она вслед, когда уже шла по дорожке. — Ей вам нечего сказать.

* * *

По дороге домой Лиззи прокрутила в голове их разговор с Фредом — если это, конечно, можно было назвать разговором. Она не узнала ничего нового для себя. И все же она не могла избавиться от ощущения, что в злобе Гилмэна таилось нечто более глубокое, нежели это казалось на первый взгляд. Он определенно не хотел, чтобы она ворошила прошлое, и в особенности не желал, чтобы она обсуждала это с его бывшей женой.

«Ей вам нечего сказать».

Может, так оно и есть — а может быть, и нет. А вдруг Гилмэну есть что скрывать? Лиззи даже содрогнулась от такого предположения… Но беда-то все-таки случилась, разве не так? Всякое можно услышать в новостях или прочитать в газетах. Родители порой способны на немыслимые вещи.

Лиззи резко оборвала эти измышления. Хватаясь за слабенькие ниточки, она сейчас состряпывала наскоро сюжет, как будто взятый из бульварного чтива, строя его на одних лишь домыслах. Между тем она как никто другой знала, как тяжелы бывают обломки крушения, вызванного ложными обвинениями. Так что ей требовалось приструнить свое воображение и больше придерживаться фактов, чем эмоций.

Только вот куда это ее привело? Роджер сразу поспешил указать, что всегда есть причина, по которой наиболее явный подозреваемый обычно и считается таковым. А что, если нет никаких очевидных подозреваемых? Нет ни зримого мотива, ни четкой возможности совершения преступления? Тогда приходится искать уже не столь очевидных подозреваемых, не так ли?

Лиззи даже удивилась, что так быстро доехала до дома.