Я почувствовал сильное желание напиться в стельку и забыть о своих проблемах. Однако это был крайне неэффективный способ борьбы с обстоятельствами. Я мог на время забыть о них, но они от этого не исчезали. Они оставались прежними, и, когда я возвращусь из забытья, все будет так же... Это только дети могут позволить себе во время игры в прятки закрыть глаза и думать, что теперь их никто не видит. В моем возрасте и в моей ситуации такие трюки не проходили...

Моя «Ока» стояла целая и невредимая. Это радовало. Белого «жигуленка», на котором меня пыталась преследовать пара неудачников, не было. Видимо, ребятам намылили шею в начальственном кабинете и отправили спать. Еще одна хорошая новость.

Завтра наверняка пришлют других, более поднаторевших в искусстве слежки. Завтра придется оправдываться перед Гариком, обманутым в своих лучших чувствах. Но все это – завтра... То есть уже сегодня, но лишь после восхода. У меня еще есть некоторое время, чтобы вздремнуть. Чтобы разобраться в своих весьма путаных мыслях. Чтобы дать отдохнуть мышцам. Чтобы подготовиться к новому дню, который будет ничуть не лучше прежнего. Главное, чтобы не был хуже.

Мне всего‑то был нужен небольшой тайм‑аут. Сволочи, они не дали мне и этого.

Глава 13

Будто повторялась та, прошедшая ночь, когда меня, вышедшего из лифта, стиснули с боков горячие милицейские парни.

Я смотрел на дверь своей квартиры, я стоял от нее в паре шагов и при этом понимал, что попасть внутрь мне не дадут. Два горячих парня были настроены очень серьезно.

Это были те двое, которых я заставил понервничать, отбывая на встречу с Гариком. Теперь они старались заставить нервничать меня. Обиделись они, что ли?

– Стой смирно, сука, – раз за разом повторял один, тиская в кулаке мой воротник. – Стой смирно, сука...

Второй быстро обыскал меня и остался результатами обыска крайне недоволен. Я снова не захватил с собой гранатомет и килограмм героина. Пуль он, естественно, не нашел. Опыт не тот.

– Теперь можно опустить руки? – осведомился я.

Первому вопрос не понравился, он еще сильнее стиснул ткань в пальцах и еще суровее произнес:

– Смирно стой! Сука!

– Давай его в машину, – устало сказал второй, и мой воротник тут же стал перемещаться по направлению к лестнице. Я тащился следом.

– Мы куда‑то едем? – спросил я, стараясь успевать за своим шустрым воротником.

– Тебе какое дело? – равнодушно отозвался второй. Он спускался по ступеням позади меня и неспешно раскуривал сигарету. По лицу было видно, что я не вызываю у него положительных эмоций.

– Ты, сука, добегался, – рявкнул первый. – Ты бегал, бегал и добегался. Мы шутить не любим...

– Я заметил.

– Поздновато ты заметил.

Вероятно, я ошибся. Хотя и ненамного. Их действительно взгрели за неуспешное выполнение задания. Но только потом не отправили спать, а велели исправить допущенную оплошность. И разъяснить подозреваемому... Чтоб больше не бегал.

Когда наша веселая компания вышла из подъезда, то немедленно обнаружился и «жигуленок»: стоял неподалеку в кустах. Будь у нашего подъезда посветлее, я бы непременно заметил. Как только освобожусь, сразу пожалуюсь в районную администрацию.

Ехали молча. У меня почему‑то не было настроения трепаться по дороге в Управление внутренних дел. Особенно ночью. Особенно зная, что вряд ли мне там скажут что‑нибудь хорошее. А этим двоим и не надо было разговаривать. У них на лицах было одинаковое мрачно‑удовлетворенное выражение: «Да, мы затрахались, но и этого гада прищучили».

Гад, то есть я, хотел было заметить, что это уж какой‑то слишком извращенный вид секса, но потом вспомнил, что оба попутчика шутить не любят и другим не советуют.