– Смогу! – как можно тверже подтвердил я, предчувствуя сладостное примирение. – Еще один подобный скандальчик – уйду…

– К Соломиной? – чуть погромче произнесла Светка ненавистную ей фамилию заведующей лабораторией. – К этой бочке, поставленной на попа?

Я мастерски изобразил этакое смущение мужика уличенного в попытке нарушить супружескую верность. Светлана поверила. Крутнулась на месте так, что полы халата поднялись, обнажая стройные ножки, и рванула к газовой плите.

Торжествуя одержанную победу, я отправился в спальню, переоделся в спортивный костюм. По дороге в ванную заглянул на кухню. Работа там шла в усиленном режиме – раскрасневшаяся хозяйка крутила фарш, следила за двумя кастрюлями, в которых шипело и булькало какое то варево. Светка не просто занималась домашним хозяйством – с азартом доказывала сопернице приоритет супруги полузаконного мужа и повелителя.

Представил я себе черные, пережаренные котлеты, пересоленный суп и сырые блинчики – возмущенно запротестовал желудок, появилась тошнота.

Дело в том, что Светка начисто лишена способности варить, жарить, убираться, стирать, то есть, заниматься домашним хозяйством. Читать художественную и специальную литературу – с удовольствием, смотреть по телеку идиотские боевики – ради Бога, часами болтать по телефону – пожалуйста. А вот приготовить еду или убрать крохотную квартиру – избави Господи.

Вот и сейчас предстоит мне испробовать на обед пережаренное и пересоленное. Заодно «прощупать» искренность подружки, сверить болтливый язычок с правдивыми глазками. Ну что ж, невкусная еда – не такая уж большая плата за откровение, которое мне необходимо, как ныряльщику лишний глоток живительного воздуха.

– Костик, иди обедать.

Желудок тревожно подсказал: кроме легкого ночного перекуса, ему ничего так и не досталось. И я поспешил на зов хозяйки.

Голос её явно помягчел. Всего несколько минут назад Светка выбрасывала из себя сгустки слов, сейчас – напевала любовный романс. Видимо, так на неё подействовала перспектива моего ухода к Соломиной. Возьму на вооружение, подумал я на подобии дрессировщика, нашедшего новый подход к «воспитанию» подопечного хищника, часто применять не стану – привыкнет, но при случае кольну в наболевшее место. В виде профилактики.

– Как поживает Москва? – как можно равнодушней спросил я, занимая место во главе кухоного стола. – Гудит? Что то ты раненько заявилась, твои сотрудники обещали – не раньше зеатрашнего дня.

– Все по прежнему, – в таком же равнодушном тоне отпарировала Светка. – Это у нас в Кимовске гудит… Не успела с электрички сойти – будто по голове трахнули: убит Вартаньян… Господи, что же это творится, Костенька?… Милый, добрый человек, никому не делал вреда…

Милый – возможно, а вот в доброте покойного главного экономиста Росбетона я сильно сомневаюсь – по моему его доброта напускная, нечто вроде наброшенного маскхалата. Да, я должен быть обязанным Вартаньяну за прием на работу, но, на мой взгляд, это сделано с явно просматриваемой перспективой заманить Светку в свою постель. В качестве, так сказать, «нематериальной» взятки.

– Действительно, ужасно… И все же с какой целью ты моталась ни свет, ни заря в первопрестольную? И почему вечером ни слова мне не сказала?

Со Светкой нужно говорить только так – в упор, без обходных маневров и многозначительных умолчаний, не давая опомниться, придумать очередную лазейку. Ибо по части придумывания она – невероятная мастерица: такого наворочает – не разгребешь.

– Сурен позвонил, попросил… Я даже раздеться не успела… Сказал: срочно нужно отвезти письмо, сам он не может, поручить кому нибудь не решается… Честно говорю, Костик, ехать не хотела, устала зверски… На всякий случай – вдруг придется задержаться – сказала в отделе: вернусь только завтра…

– Значит, вечером встречалась с Вартаньяном? – в упор спросил я, вспомнив свои бесплодные попытки «разбудить» уснувшую подругу.